Коротышка покачал головой с философским видом:
— Все точно так, как я сказал. Мы несем ответственность за наши прегрешения. Шэболд никогда не знал реальной жизни. Между ним и действительностью стоял барьер из его жирной шкуры и телохранителей. Так что же произошло? На его Пути встретился я. Я был частью действительности. Я был для него неудобен. Я означал смерть, раздражение и всяческие жизненные неудобства, о существовании которых он даже не подозревал. Шэболд не мог от меня отделаться. Тогда он как бы вернулся в детство и повел себя словно капризный ребенок. Люди вроде него очень мягкотелые: стоит жизни покрепче их ударить, они сразу же сдаются без дальнейшего сопротивления… Да, сержант, все это, в общем, печально.
Коротышка слез с краешка стола, на котором сидел во время их разговора.
— Вот такие дела. Есть много способов разоблачить негодяя. Но лучше, если он сам себя разоблачит. Я гожусь как раз для этого. Никакой я не сыщик. Просто знаю, как можно досадить людям. Такой уж у меня талант. До скорого, сержант…
— Ну а куда ты сейчас направляешься? — спросил сержант.
Коротышка нахмурился:
— В утренней газете было сообщение о том, что из Голландии поездом в час пятнадцать прибывает тот самый Корелли. Пожалуй, стоило бы пойти туда и швырнуть в него комом земли. Хочу увидеть, какая у него будет реакция. Может, пригодится в будущем.
— Тебя могут побить, Коротышка.
— Скажи-ка, а я об этом не подумал! — сказал коротконогий пройдоха.
В следующее мгновение он был уже на улице, купаясь в лучах солнечного света.
Сержант Полмборг остался сидеть, привалившись к спинке своего служебного кресла. Он покачал головой и тихонько выругался.
ПОХОРОНЫ ДЛЯ ЧЕТВЕРЫХ
— Извините меня, — сказал Коротышка, — но вы похожи на преступника.
Хорошо одетый джентльмен взглянул на свои безупречные перчатки, сверкающие туфли, на свое пальто стоимостью в семьдесят долларов, которое он небрежно перекинул через руку. Затем взглянул на Маллигена по прозвищу Коротышка и предпочел удалиться, бочком обойдя говорившего.
— Ну конечно же, интеллектуального преступника, — торопливо прибавил Коротышка, не желая обидеть незнакомца. — Допускаю, что это нечто вроде улучшенной породы.
Коротышка внимательно изучал покрой платья незнакомца.
— Прекрасно, прекрасно. — Затем обратил внимание на его маникюр. — Отличный у вас мастер.
Дошло дело до прически.
— Великолепные длинные седые волосы, умело подстриженные и причесанные. Чистый воротничок. Блестяще!
— Подите-ка вы прочь, — сказал джентльмен.
— А мне не хочется, — отвечал Коротышка.
— Если вы не исчезнете, — предупредил его собеседник, — позову полицию.
— Ну, вы не похожи на такого человека, — заметил Коротышка. — То, как вы произнесли слово «позову», недвусмысленно указывает: вы сделаете это интеллигентным тихим голоском — ни один уважающий себя полицейский не станет обращать внимания. Если понадобилась полиция, нужно кричать. А вы, сэр, на это не способны. Вы избегаете огласки, боитесь дурной славы и не пойдете на то, чтобы устроить кому-либо сцену. Нет, нет…
Зеленые глаза-щелочки джентльмена еще больше сузились от изумления. Было ему лет пятьдесят. Одна его рука в перчатке сжимала рукоять трости. По-видимому, он размышлял, не задать ли Коротышке трепку с ее помощью, но внезапно рассмеялся коротким смешком:
— Ступай прочь, недомерок.
— Только в том случае, если признаетесь, что вы преступник.
— Ладно, если вам так угодно, я преступник. Довольны?
Коротышка как-то странно заморгал.
— Не очень. Не слишком интересно получается. Люди, которых я встречал до сих пор, не хотели признавать себя преступниками. Так что мне приходилось бить их по коленкам или кусать их за лодыжки. Поверьте, это довольно трудно сделать. Но речь идет о вас. Для меня вы — новое явление. Человек, который признает себя везучим подонком. Мне бы не хотелось сажать вас в тюрьму.
— А вы собираетесь это сделать? — спросил седовласый джентльмен, надевая безупречную серую шляпу на аккуратно подстриженные сероватые волосы.
Коротышка пожал плечами:
— Даже и не знаю. Вы — плохой человек. Но если вы решитесь пересмотреть свое отношение к жизни, мы могли бы прийти к соглашению.
Со стороны было видно, что джентльмен, к которому прицепился Коротышка, не намного выше его самого.
Коротышка же, как известно, был совсем небольшого росточка.
Наступали сумерки. В парке вокруг росли деревья, кустарник, на скамейках сидели люди, по дорожкам бродили любители поспорить о политике. Рядом проезжали окрашенные в желтый цвет такси, двигались пешеходы. Неподалеку виднелись желтые и красные неоновые огни театра и квадратные освещенные витрины магазинов.
Джентльмен поднял голову.
— Вы — необычный человечек, — сказал он. — Что-то мне в вас нравится.
— Удивительно. Большинство людей при знакомстве испытывают ко мне отвращение.
— Не хотите ли выпить со мной кофе? — предложил джентльмен. — Меня зовут Эрл Лайош. Я адвокат. Мне бы хотелось разобраться, каковы ваши жизненные интересы.
— У меня все наоборот, — сказал Коротышка, — я стремлюсь напакостить людям. Мы с вами, конечно же, можем малость поболтать… Тогда я решу, стоит сажать вас в тюрьму или нет. Договорились?
— Хорошо, хорошо, — согласился Лайош.
Они покинули парк, шагая в ногу.
На Коротышку во все глаза смотрели креветки, лежавшие на тарелке. И он в свою очередь рассматривал своих деликатесных сородичей.
Лайош очень деликатно орудовал ножами и вилками. Отрезал тонюсенькие кусочки, насаживал их на вилку, аккуратно прожевывал пищу и спокойно кивал Коротышке. Тот же проглотил свою порцию разом, будто пригоршню попкорна. Казалось, за столом работает миниатюрная мусоросжигательная машина.
— У вас есть полицейский значок? — спросил адвокат.
— У меня под рубашкой только мое сердце, — печально промолвил Коротышка. — Окружной прокурор поместил меня в рамочку и выставил в Музее ископаемых млекопитающих. Подотряд: частный детектив… Был несколько лет назад.
Лайош поместил на тарелку очередную креветку, затем точно и хладнокровно начал расчленять ее ножом молекула за молекулой.
— Я о вас слышал, мистер… Коротышка, не так ли? Да, да. Вас называют Коротышкой. Вы… выводите людей из себя. У вас нет в настоящее время никаких прав на это, но вы не оставляете преступников в покое. Мне припоминается один случай. Кажется, ваш брат, тоже полицейский, был зарезан несколько лет назад в Сан-Франциско. И это каким-то образом повлияло на вашу психику. Вы приятный человек, но у вас просто мания преследования тех, кто, по вашему разумению, творит черные дела.
Лайош крестообразно положил на свою идеально чистую тарелку нож и вилку. Сам же подался вперед, готовый продолжать беседу.
— А, положим, вам не хотелось бы изловить сразу трех преступников? Не одного. Не двух. Трех. Сосчитайте…
И он поднял вверх три пальца с ногтями, покрытыми лаком.
— Трех… — возбужденно выдохнул Коротышка. — Говори же, Макдафф!
Лайош вертел в руках бокал с водой.
— Разумеется, вы не получите этих троих, пока не позволите мне свободно удалиться в целости и сохранности.
— Этого-то я и опасался, — вздрогнув, произнес Коротышка. — Трое в обмен на одного. Неплохая сделка. Однако я предпочитаю всех четверых. Сначала же я не стану требовать даже этих троих, пока мы не окончим нашу словесную игру. — Он закусил губу. — Сделка состоится, хотя ее действие будет ограничено во времени.