— Мимо! — воскликнул он. — Черт возьми, я же не смотрел, а ведь божился, что глаз с него не сведу. — Он поглядел на Смита. — Майк… это… В чем дело, малыш?!
«Человек с Марса» дрожал и выглядел жутко несчастным. Джилл обняла его.
— Ну, ну, все в порядке, милый. То, что ты сделал — прекрасно! Ящик не долетел до Джубала. Исчез, и все тут.
— Видимо, да, — согласился Джубал, оглядываясь по сторонам и кусая свой палец, — Анни, ты смотрела?
— Да.
— И что ты видела?
— Ящик не просто исчез. Процесс занял доли секунды. Оттуда, где сидела я, было видно, что он вдруг уменьшился в размерах, как будто исчезал вдали. Но комнату он не покинул. Я видела его до того мгновения, когда он исчез окончательно.
— Куда же он делся?
— Я сказала, что могла.
— Ммм… Ладно, потом посмотрим фильм, но я уверен… Майк!
— Да, Джубал?
— А где этот ящик?
— Ящик в… — Смит замолк. — У меня нет слов. Мне так жаль.
— Совсем запутались. Сынок, а ты можешь извлечь его оттуда?
— Прошу прощения?
— Ты заставил его исчезнуть? Заставь его вернуться.
— Не могу. Ящика больше нет.
Джубал погрузился в раздумье.
— Если этот метод получит распространение, придется резко изменить законодательство об уликах… «У меня есть список здесь… вернее, был, да вышел весь…» Майк, как близко ты должен быть?
— Прошу прощения?
— Если бы ты был в холле, а я у окна… Ну, скажем, в тридцати футах, ты бы смог остановить ящик, чтобы он не ранил меня?
Смит удивился.
— Да, Джубал.
— Хм… подойдем к окну. Предположим, Джилл и я были бы на дальнем берегу бассейна, а ты тут. Мог бы ты остановить ящик?
— Да, Джубал.
— А, предположим, мы были бы у ворот, в четверти мили отсюда. Или это слишком далеко?
Смит колебался.
— Джубал, тут дело не в расстоянии и не в том, чтобы видеть. Тут надо знать…
— Хм… Давай посмотрим, верно ли я грокк. Неважно, как далеко. Не надо даже видеть ящик. Если ты знаешь, что творится Зло, ты можешь ему противодействовать. Верно?
Смит был явно в затруднении.
— Почти верно. Но я еще совсем недавно вышел из яйца. И для того чтобы знать, должен видеть. Старейшим не нужны глаза, чтобы знать. Старейший знает и так. Он грокк. Он действует. Мне очень жаль.
— Понятия не имею, чего тебе жаль, — сердито сказал Джубал. — Его светлость министр по делам мира поставил бы на тебе штамп «Сов. секретно» уже десять минут назад.
— Прошу прощения?
— Не имеет значения! — Джубал вернулся к своему столу и поднял тяжелую пепельницу. — Джилл, ты только не целься мне в голову. О'кей, Майк, встань в дверях.
— Джубал… мой друг… прошу тебя, не надо…
— В чем дело? Мне нужна еще одна демонстрация, и на этот раз я уж глаз не спущу…
— Джубал!
— Да, Джилл?
— Я грокк, почему Майк так расстроен.
— Тогда скажи мне.
— Мы провели эксперимент, в котором я могла ранить вас тем ящиком. Но мы — его братья по воде, и Майка потрясла мысль, что я пыталась это сделать. Мне кажется, что вся ситуация какая-то немарсианская.
Харшоу нахмурил брови.
— Возможно, она может послужить предметом для расследования комиссии по антимарсианской деятельности.
— Я не шучу, Джубал.
— Я тоже. Ладно, Джилл, поищем другое решение. — Харшоу передал пепельницу Майку. — Посмотри, какая она тяжелая, сынок. Видишь, какие у нее острые углы?
Смит рассматривал пепельницу. Джубал продолжал:
— Я собираюсь подбросить ее вверх и дать ей упасть прямо себе на голову.
Майк удивился:
— Ты хочешь расстаться с плотью?
— Что? Нет, нет! Но она ранит меня, если ты ее не остановишь. Поехали!
Харшоу швырнул пепельницу вверх над собой, так что она взлетела к самому потолку. Тут пепельница прервала свой полет и остановилась. Харшоу смотрел так, как будто участвовал в замедленной съемке.
Он прохрипел:
— Анни, что ты видишь?
Она ответила ровным голосом:
— Пепельница висит в пяти дюймах от потолка. Я не вижу ничего, что бы ее удерживало… Джубал, я думаю, что я это вижу, но если камера того не подтвердит, я разорву свою лицензию.
— Хм… Джилл?
— Она как бы парит.
Джубал подошел к столику и сел в кресло, не сводя глаз с пепельницы.
— Майк, почему она не исчезла?
— Но, Джубал, — заговорил как бы извиняясь Майк, — ты же велел остановить ее, а не приказал исчезнуть. Когда я отправил тот ящик, ты захотел, чтобы я его вернул. Я поступил ошибочно?
— Ох, нет! Ты все сделал очень правильно. Я все время забываю, что ты многое понимаешь буквально.
Харшоу припомнил ругательства, бывшие в ходу в годы его юности, и приказал себе никогда не произносить их при Майке, а то слова «хоть бы ты сдох», «чтоб я провалился на этом самом месте», как был уверен Харшоу, могут быть поняты Майком в буквальном смысле и тут же выполнены.
— Я рад, — рассудительно сказал Смит, — но мне очень жаль, что я не смог вернуть тот ящик обратно. И еще больше сожалею, что зря потерял пищу. Но тогда это было необходимо, или, во всяком случае, так я считал.
— Э? А о какой пище ты говоришь?
Джилл быстро вмешалась в разговор:
— Он имеет в виду тех двух мужчин — Берквиста и того, который был с ним.
— Ах, да… — Харшоу обнаружил, что еще не освоился с марсианским пониманием «пищи». — Майк, ты не беспокойся, что «пища» пропала. Сомневаюсь, чтобы инспекция по мясным продуктам пропустила бы ее в продажу. Фактически, — добавил он, вспомнив федеральное соглашение о «длинных свиньях»[16], — она была бы квалифицирована как непригодная к употреблению. Кроме того, тогда была необходимость. Ты грокк это во всей полноте и действовал верно.
— Теперь я спокоен, — сказал Майк с облегчением. — Только Старейшие могут быть всегда уверены в правильности своих действий, особенно в критических точках — «каспах». А мне нужно еще так много учиться и расти, прежде чем я присоединюсь к Старейшим. Джубал, можно я отпущу ее? Я уже устаю.
— Ты хочешь заставить ее исчезнуть? Валяй.
— Но я не могу.
— А почему, собственно?
— Твоя голова не находится под ней. Я не грокк опасности ее существовании там, где она сейчас есть.
— Ага. Все в порядке. Убери ее.
Харшоу внимательно следил глазами, ожидая, что пепельница снова займет позицию над его головой и, тем самым, обретет элемент опасности. Вместо этого пепельница косо скользнула вниз, приблизилась к столу, заколыхалась и совершенно спокойно опустилась на стол.
— Спасибо, Джубал.
— Спасибо тебе, мой мальчик. — Джубал поднял пепельницу. Она ничуть не изменилась. Обыкновенная пепельница. — Я очень тебе благодарен. Это самое удивительное событие в моей жизни, с тех пор как одна служанка затащила меня на чердак. — Он поглядел на Анни.
— Анни, ты обучалась на Рейне?
— Да.
— Ты когда-нибудь раньше видела левитацию?
Она подумала.
— Мне приходилось видеть то, что называется телекинезом. Это было передвижение игральных костей, но я не математик и не могу с уверенностью утверждать, что это был телекинез.
— Черт побери! Видно, ты не сможешь ответить утвердительно даже на вопрос, встало ли солнце, если на улице облачная погода.
— А как же иначе? А может, кто-то установил мощный источник искусственного света над покровом облаков? Один из моих соклассников, вероятно, умел заставить левитировать предметы массой со скрепку для бумаг, но ему для этого требовалось предварительно высосать стаканчика три. Я же не могла рассмотреть этот опыт так, чтобы дать ответственное заключение — тоже была пьяна.
16
На островах Тихого океана, где еще в XIX веке существовал ритуальный каннибализм, так назывались на пиджин-инглиш жертвы, предназначенные для съедения.