Но я никогда не буду водить гиперкорабли, а капитан ван Коотен — человек серьезный, солидный. Вечером, за обедом, я спросила у капитана насчет Фемиды. Он кивнул и ответил:
— Та, мы путем там опясятельно. Ф прошлый рас репя-та там пыли — я их отпрафил, чтопы они купили кое-чефо ф контитерской.
Не знаю, чего он от меня ожидал — что я посмеюсь удачной шутке или поверю ему. На всякий случай я спросила, что же они купили в кондитерской. Но вместо ответа он повернулся к даме, сидевшей по другую руку, и сделал вид, что вопроса не расслышал. (Что же за божественные кондитеры должны быть на Фемиде! Тут, на корабле, пекут такие потрясающие сладости…)
Капитан ван Коотен производит впечатление доброго папочки, но мне вовсе не хотелось бы встретиться с ним, когда у него будет в одной руке бластер, а в другой — кортик и он будет усмирять толпу разбушевавшихся головорезов. Хорошо с ним на корабле, спокойно.
Очень скоро я убедилась, что Шизуко — не единственный мой телохранитель. Я насчитала по меньшей мере четверых и думаю, что это не все. Скорее всего, есть еще — бывали случаи, когда я кожей ощущала слежку, а никого из четверых поблизости не было.
Паранойя? Мания преследования? Похоже, но только это неправда.
Я — профессионал и много раз оставалась в живых именно потому, что успевала заметить то, чего не видели другие. На корабле было шестьсот тридцать два пассажира первого класса, шестьдесят с лишним офицеров, остальные члены команды — все при форме, обслуживающий персонал — управляющие, партнеры по танцам, развлекатели и тому подобное. Последние, кстати, одеты так же, как пассажиры, но они молоды, они улыбаются и делают свое дело так, чтобы пассажиры были счастливы.
Пассажиры… В первом классе пассажир моложе семидесяти — редкость. Я таких насчитала совсем немного: две девочки-подростка, один мальчик помладше, две молодые женщины и молодая супружеская пара в свадебном путешествии. Все остальные, летевшие первым классом, — вполне подходящие кандидаты в дом престарелых. Очень старые, очень богатые, жутко скучные и самовлюбленные — за исключением небольшой кучки старичков, которые каким-то образом ухитрились состариться и не превратиться в снобов и зануд.
Естественно, ни детишки, ни старики никак не могли быть моими телохранителями. Обслуживающий персонал… эту мысль я отбросила в первые же сорок восемь часов. Вполне можно было ожидать, что ко мне приставили кого-то из младших офицеров, но это вряд ли: они были слишком заняты — каждый из них по восемь часов в сутки был на вахте, а оставшегося времени им никак не хватило бы на такую важную работу. Но чутье не обманывало меня: я отлично понимала, почему они вьются вокруг меня. Не хотелось бы об этом говорить… но на корабле молодых женщин можно было по пальцам сосчитать. То есть, говоря языком цифр, тридцать один молодой офицер — все красавцы на подбор — на четыре молодых одиноких женщины в первом классе.
При такой пропорции молодой даме нужно было быть страшнее атомной войны, чтобы за ней всюду не таскался хвост кавалеров.
Произведя такое исследование, я обнаружила, что есть еще кое-какие мужчины — не офицеры, не обслуга, кто же они? Из первого класса? Да, они питались в зале «Амброзия». Деловые люди? Может быть, но деловые люди обычно летают вторым классом: там не так роскошно, но почти также комфортабельно и билет вполовину дешевле.
Итак, я заметила, что когда Джерри Медсен приводит меня в «Черную дыру», там за столиком в углу сидит постоянная компания.
Утром, когда Хайме Лопес сопровождал меня в бассейн, та же самая компания плавала рядышком. В картежном салоне, где я играла в дурачка с Томом, мои тени играли в солитер за соседним столиком.
Ну раз, ну два — еще могло бы быть совпадение… но к концу третьего дня я была абсолютно и бесповоротно уверена, что всякий раз, когда я нахожусь за пределами своей каюты, один из четверых присутствует в поле зрения. Он остается от меня настолько далеко, насколько позволяют размеры помещения, но присутствует всегда.