Мой рассыльный («Зовите меня Пат») неслышно скользил по номеру, открывая шторы, меняя термостаты, проверяя полотенца, то есть делая все то, что делают все рассыльные, рассчитывая на крупные чаевые. Я же в это время соображал, как мне с ним расплатиться. Может быть, есть способ внести чаевые в общий счет за номер и обслуживание? Ладно, придется спросить самого Пата. Я проследовал в спальню (мечта новобрачных!) и нашел Пата в ванной.
Он как раз раздевался. Брюки уже были спущены до половины, оставалось их только сбросить. Голые ягодицы нахально лезли в глаза. Я возопил:
— Слушай, парень Ни в коем случае!!! Спасибо, конечно, за заботу… но мальчики не входят в число моих слабостей.
— Зато они входят в число моих, — ответил Пат, — и я вовсе не парень
— И он повернулся ко мне лицом.
Пат оказался прав — к мальчикам он не относился.
Я стоял с отвисшей челюстью, пока она снимала одежду, которую тут же бросила в корзину для грязного белья.
— Ну вот, — сказала она, улыбаясь, — так приятно сбросить с себя эту обезьянью форму. Я не снимаю ее с той самой минуты, как радар обнаружил вас впервые. Что с вами случилось, святой Алек? Остановились где-нибудь хлебнуть пивка?
— Ну… да… две-три кружечки…
— Я так и подумала. Дежурил Берт Кинси, не так ли? Если наше озеро когда-нибудь переполнится и затопит лавой часть города, Берт все равно остановится перехватить пивка и только потом побежит спасаться. Послушайте, а почему у вас такой испуганный вид? Я что-то не так сказала?
— Э-э… мисс… вы очаровательны… но я ведь и девушку не заказывал!
Она подошла ко мне вплотную, подняла глаза и потрепала меня по щеке. На подбородке я ощутил незамутненную свежесть ее дыхания.
— Святой Алек, — сказала она тихонько, — я вовсе не пытаюсь соблазнить вас. О! Я, конечно, всегда в вашем полном распоряжении; девушка для компании, а иногда две или даже три просто входят в комплект услуг номеров «люкс». Однако я способна на гораздо большее, чем просто заниматься с вами любовью. — Она протянула руку, взяла мохнатое полотенце и обернула его вокруг бедер. — Я еще и искусная банщица. Не угодно ли помассировать спину? — Она улыбнулась и отбросила полотенце. — Кроме того, я еще первоклассный бармен. Хотите, смешаю вам «Датский зомби»?
— Кто вам сказал, что я люблю «Датский зомби»?
Она отвернулась, чтобы открыть дверцу шкафа.
— Все святые, с которыми я была знакома, обожали этот напиток. А как вам это нравится? — Она показала халатик, который, казалось, был соткан из нежно-голубого тумана.
— Чудесный! А со сколькими святыми вы были знакомы?
— С одним. С вами. Нет, с двумя, но тот — второй — не пил «зомби». Я просто подразнила вас, чтобы поддержать разговор. Извините.
— Пожалуйста. Но, может быть, эта информация исходит от девушки-датчанки? Она блондинка и вашего роста и веса. Маргрета, или Марга. Иногда ее зовут Марджи.
— Нет. Сведения о вас были в распечатке, которую мне дали, когда определили к вам. Эта Марджи ваша подруга?
— Гораздо больше чем подруга. Она — причина того, что я оказался в аду. Надо говорить «в аду» или все-таки «на»?
— И так и сяк. Но я совершенно уверена, что не видела вашей Марджи.
— А что у вас делают, если надо разыскать кого-то? Есть справочники? Списки избирателей? Что?
— Ничего подобного я тут не видела. Ад не очень заорганизован. Здесь полная анархия, если не считать господства полного абсолютизма в отдельных вопросах.
— Как вы думаете, не следует ли мне обратиться к Сатане?
Она явно сомневалась.
— Я не знаю правил, которые запрещали бы вам написать письмо его адскому величеству. Но нет и правил, обязывающих его читать подобные послания. Думаю, письмо вскроет и прочтет кто-то из его секретарей. Он, конечно, не выкинет его в озеро. Нет. Не думаю, чтобы выкинул. — Подумав, она продолжала: — Ну, пойдем в гостиную? Или вы хотите лечь спать?
— Хм… думаю, мне не помешала бы ванна. Даже уверен в этом.
— Отлично. Я еще никогда не купала святых. Забавная, должно быть, штука.
— О! Мне вовсе не нужна помощь. Я моюсь сам.
Все равно она меня выкупала.
Она сделала мне маникюр. Она сделала мне педикюр. И осталась крайне недовольна состоянием ногтей на ногах. «Позорище» — вот самое мягкое выражение из тех, к которым она прибегла. Она подстригла мне волосы. Когда я поинтересовался бритвенными лезвиями, она подвела меня к шкафчику в ванной, где лежало восемь или девять различных инструментов для борьбы с бородатостью.