— Пат сказала, что тебе не следует спать одному.
— Пат думает, что я болен. Но я здоров.
— Не стану спорить. У тебя дрожит подбородок. Не надо, милый. Матушка Раав поможет тебе спать спокойно.
Ночью я проснулся весь в слезах, Кейти была рядом. Она успокоила меня. Я уверен, Пат рассказывала ей о моих ночных кошмарах. С Кейти я довольно быстро снова погрузился в сон.
То была бы милая аркадийская интерлюдия — если бы не отсутствие Маргреты. Но Кейти убеждала меня, что ради Джерри (и ради нее) я должен быть спокойным и не скулить по поводу своей потери. Я так и поступил, а если и поскуливал иногда, то немножко… ночами, когда становилось особенно плохо. Но даже одинокие ночи не казались такими одинокими, потому что рядом была матушка Раав, всегда готовая успокоить, когда просыпаешься совсем обессиленным. Правда, в одну ночь ей пришлось отлучиться. Сибил заменила ее, получив от Кейти строжайшие инструкции и выполнив их без всяких отступлений.
О Сибил я узнал довольно забавную деталь. Во сне она возвращается к своему природному облику бесовочки, но сама об этом не подозревает. Она делается на шесть дюймов меньше ростом, и у нее отрастают хорошенькие рожки, которые я заметил там, в «Сан-Суси».
Днем мы купались, загорали, катались на лошадях и устраивали в горах пикники. Чтобы создать этот анклав, Джерри, видимо, «увел» солидное число квадратных миль; казалось, можно идти сколь угодно долго в любом направлении.
А может быть, я просто не понимаю, как делаются подобные вещи.
Вычеркните это «может быть» — я знаю об операциях на божественном уровне столько же, сколько лягушка знает о пятнице.
Джерри отсутствовал уже больше недели, когда Раав появилась, держа в руках мой манускрипт.
— Святой Алек, Люцифер прислал распоряжение, чтобы ты довел рукопись до сегодняшнего дня и пополнял бы ее ежедневно.
— Слушаюсь. А от руки можно? Впрочем, если здесь где-нибудь завалялась пишущая машинка, то, полагаю, я могу попробовать постучать на ней сам.
— Ты пиши от руки, а я сделаю вполне приличный черновик на машинке. Я ведь проделала немало секретарской работы для князя Люцифера.
— Кейти, ты иногда зовешь его Джерри, иногда Люцифером, и никогда Сатаной. Почему?
— Алек, он предпочитает имя Люцифер всем остальным, но вообще-то ему все равно. «Джерри» и «Кейти» — имена, изобретенные для тебя и Марги.
— И «Сибил» — тоже, — дополнила Сибил.
— И «Сибил». Да, Эгрет. Ты хочешь вернуть себе свое истинное имя?
— Нет. По-моему, хорошо, что Алек и Марга знают такие наши имена, которые больше никому не известны.
— Минутку! — воскликнул я. — В тот день, когда я с вами встретился, вы трое отзывались на свои имена так, будто носили их с детства.
— Ма и я очень быстро вжились в эту импровизацию, — сказала Сибил-Эгрет. — Они, например, не знали, что являются огнепоклонниками до тех пор, пока я не упомянула об этом в разговоре. А я не знала, что я ведьма, пока ма не намекнула. Исрафель тоже оказался весьма ловким, но у него было больше времени, чтобы продумать свою роль.
— Значит, нас облапошили со всех концов, как парочку кузенов из глубинки!
— Алек, — сказала Кейти серьезно, — Люцифер всегда знает, что и для чего делает. Только очень редко дает объяснения. Его намерения жестоки только в отношении плохих людей… а ты к их числу не принадлежишь.
Мы все трое принимали солнечные ванны, когда внезапно ворвался Джерри.
— Одевайся. Выезжаем немедленно, — резко бросил он мне, даже не поздоровавшись с Кейти.
Кейти вскочила, побежала в дом и вернулась с ворохом моей одежды. Женщины одели меня с такой быстротой, с какой пожарник мчится по сигналу тревоги. Кейти сунула мне в карман бритву и застегнула его. Я объявил:
— Готов.
— Где рукопись?
Кейти снова кинулась в дом и выбежала с прежней быстротой.
— Вот она.
За эти несколько минут Джерри вымахал в высоту футов до двенадцати и вообще сильно изменился. Это все еще был Джерри, но теперь я знал, почему Люцифера называли самым прекрасным из всех ангелов.
— Пока! — сказал он. — Раав, я загляну когда смогу!
Он хотел взять меня на руки.
— Подожди! Мы с Эгрет должны поцеловать его на прощание.
— Ох! Ну, давайте побыстрее.
Так они и сделали, чмокнув меня одновременно. Джерри схватил меня, как ребенка, и мы круто взлетели вверх. Я мельком увидел «Сан-Суси», дворец, площадь, а затем дым и пламя бездны скрыли все. Мы покинули этот мир.
Как мы путешествовали, долго ли и где именно — не знаю. Путешествие в чем-то было похоже на бесконечное падение в ад, но на руках у Джерри было куда как приятнее. Мне вспомнилось детство, когда после ужина отец брал меня на руки и держал так, пока я не засыпал.