Первый переход осуществился через месяц после вылета с Планеты Карсона. После взлета Келли перевел Макса на новый вахтенный график: через две вахты на третью, причем юноша нес вахту вместе с самим Келли. В результате Максу удавалось спать намного больше. Помимо этого старший вычислитель старался уделять как можно больше времени обучению юноши (поскольку ценность вахты Саймса для пополнения знаний Макса была равна нулю) и вообще старался держать его подальше от помощника астрогатора, к огромной радости Макса. Догадался Келли о трениях между Максом и мистером Саймсом, или причина была иной — юноша так и не узнал, а спросить не осмелился.
Вахта Макса по-прежнему оставалась тренировочной: он никого не подменял, и никто не подменял его. У него вошло в привычку не уходить из рубки управления раньше Келли, если только старший вычислитель сам не приказывал уйти. Это привело к тому, что Макс часто виделся с доктором Гендриксом, потому что Келли обычно оставался после дежурства и беседовал с астрогатором… и нередко астрогатор проявлял интерес к учебе Макса.
Бывало, что на вахту доктора Гендрикса приходил капитан. Однажды астрогатор воспользовался таким случаем и попросил Макса продемонстрировать капитану Блейну и первому офицеру Уолтеру свой необычный талант. Юноша подчинился — и не допустил ни единой ошибки, хотя был взволнован присутствием капитана. Тот следил за ответами Макса с немалым изумлением. Уходя, он сказал:
— Спасибо, молодой человек. У вас поразительные способности. Позвольте, — а как ваша фамилия?
— Джонс, сэр.
— Ну конечно, Джонс, — как это я забыл? — Старик несколько раз мигнул. — Должно быть, ужасно быть не в состоянии забыть что-то — особенно по ночам. Следите за тем, молодой человек, чтобы совесть у вас всегда была чиста.
На следующий день доктор Гендрикс сказал юноше:
— Не уходите, Джонс. Вы мне понадобитесь.
— Хорошо, сэр.
Астрогатор несколько минут побеседовал с Келли и снова обратился к Джонсу:
— Ваш цирковой номер произвел на капитана большое впечатление, Джонс. У него возник вопрос, а не можете ли вы производить мгновенные математические расчеты.
— Гм… нет, сэр. Это выше моих возможностей. Однажды я был на представлении, где выступал такой артист. Он проделывал вещи, которые мне не по силам.
Гендрикс отмахнулся.
— Это ерунда. Но, насколько я помню, вы говорили мне, что дядя учил вас математической теории?
— Не всей теории, сэр. Лишь той части, которая касается астрогации.
— А вы думаете, о чем я говорю? Вы знаете, как рассчитать переход через гиперпространство?
— Думаю, что да, сэр.
— Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь, несмотря на то что вас учил достопочтенный брат Джонс. Но все-таки попытаемся.
— Прямо сейчас, сэр?
— Да. Попробуйте. Представьте, что вы — вахтенный офицер. Келли будет помогать, а я — наблюдать. Вычислите маневр приближения, на который мы выйдем. Я понимаю, что мы еще слишком далеко от перехода, но вы должны исходить из того, что от ваших действий может зависеть безопасность корабля.
Макс глубоко вздохнул.
— Слушаюсь, сэр, — произнес он и полез за новыми пластинками для камер.
— Стоп! — резко остановил его Гендрикс.
— Почему, сэр? — недоуменно спросил Макс.
— Если вы — вахтенный офицер, то где обслуживающий персонал? Ногучи, помогите ему.
— Слушаюсь, сэр. — Ногучи улыбнулся и подошел к юноше. Склонившись над параллактической камерой, Ногучи прошептал ему: — Не обращай внимания на окрики и не нервничай, дружище. Давай поработаем как следует. Келли поможет тебе в трудный момент.
Но Келли и не думал помогать; он взял на себя роль рядового вычислителя и ничего больше. На его бесстрастном лице полностью отсутствовало всякое выражение, и Макс не мог понять, правильны его действия или он совершает грубую ошибку. После того как Макс провел пеленгацию и получил сравнительные данные с пластинок и звездных карт, он не стал вводить информацию в компьютер, а предоставил это Ногучи, причем Келли перевел данные из десятичной системы в бинарную. Через некоторое время на экране засветились цифры, и Максу оставалось надеяться, что это правильный ответ.
Доктор Гендрикс молча поднес пластинки к стереографу и начал снова решать эту же задачу, Келли и Ногучи помогали теперь ему. Скоро на экране высветились цифры. Астрогатор взял у Келли таблицы и сам сделал перевод из одной системы в другую.
— Наши результаты расходятся в девятом десятичном знаке, — заметил доктор Гендрикс. — Неплохо.
— Значит, я совершил ошибку в девятой цифре, сэр?
— Я не говорил этого. Возможно, ошибку совершили не вы, а я.
На лице Макса появилась широкая улыбка и тут же исчезла: астрогатор был чем-то недоволен.
— Почему вы не воспользовались для проверки допплеровскими спектрами?
Макс похолодел.
— Я совсем забыл, сэр.
— Мне казалось, что вы из тех, кто ничего не забывает?
Инстинктивно — и правильно — Макс подумал, что существует два типа памяти. Один — это когда человек забывает шляпу в раздевалке ресторана; это может случиться с кем угодно. Другой — неспособность вовремя вспомнить то, что когда-то знал.
— Вахтенный офицер не должен забывать вещи, от которых зависит безопасность корабля, — продолжал Гендрикс. — И все-таки вы отлично справились с поставленной задачей — за исключением одного: вы работали слишком медленно. Если бы вы мчались, все время приближаясь к скорости света и готовясь в любую секунду совершить переход в гиперпространство, ваш корабль оказался бы в царстве теней и рухнул в реку Стикс еще до того, как вы успели бы закончить расчеты. Но для первого раза — отлично.
Астрогатор отвернулся. Келли кивнул в сторону люка, и Макс вышел из рубки.
Уже засыпая, Макс задумался о том, что доктор Гендрикс мог бы назначить его… нет! Юноша отбросил эту мысль. В конце концов, Келли тоже мог делать ту же работу. Макс много раз наблюдал, как старший вычислитель делал расчеты ранних подходов и намного быстрее. Может быть, и Ногучи справился бы с заданием.
Ну конечно, Ногучи справился бы. В конце концов, в астрогации не существует тайн.
Когда «Асгард» приблизился к первой аномалии, легкие вахты, когда офицеры заступали на каждую третью, а специалисты — на каждую четвертую, кончились. Теперь все несли вахту через раз, причем в каждой смене были астрогатор, помощник астрогатора, вычислитель и прокладыватель курсов. Наконец-то Максу доверили настоящее дежурство. Главным был доктор Гендрикс, а помогал ему вычислитель первого класса Ковак, Макс прокладывал курс на картах и выполнял вспомогательные обязанности, а Ногучи работал за компьютером. Во второй смене были мистер Саймс как вахтенный офицер, ему помогал старший вычислитель Келли, Смит занимался картами, а у компьютера сидел Лунди. Макс обратил внимание на то, что доктор Гендрикс отдал своих лучших специалистов Саймсу, а себе взял других. Причины юноша не понимал, но был очень рад, что не попал в одну смену с Саймсом.
Наконец Максу стало ясно, почему рубку управления называют «беспокойной дырой». Доктор Гендрикс превратился в робота с застывшим лицом; он вводил в машину одно измерение за другим и требовал, чтобы его снабжали точными данными, причем быстро, и при этом соблюдали полную тишину. На протяжении последних двадцати часов перед началом маневра астрогатор не выходил из рубки управления; так же работали и все остальные специалисты, прерываясь лишь на короткое время.
Саймс заступил на свою обычную вахту, но доктор Гендрикс не отходил от него и, склонясь через плечо, проверял расчеты, которые тот производил. Два раза он требовал, чтобы помощник заново провел вычисления, а один раз, раздраженно оттолкнув его в сторону, сам рассчитал часть задачи. Когда это произошло впервые, Макс непонимающе уставился на астрогатора и его помощника — и тут заметил, что все остальные в рубке управления делают вид, что не обращают внимания на отношения доктора Гендрикса и Саймса.