— Шикарно. Почему это девушкам всегда больше идут простые одежды?
— Простые… хм! Если ты можешь купить такой наряд на Уилширском бульваре за триста долларов, оставь мне адрес магазина.
— Привет, ребята. — В дверях стоял Коуберн. Они оба уставились на него. В чем дело? Хаксли внимательно осмотрел друга:
— Как твоя нога, Бен?
— Об этом я как раз хотел спросить у тебя. Долго я был без сознания? С ногой все в порядке. Может, она вовсе и не была сломана?
— Признавайся, Фил, — поддержала Коуберна девушка. — Ты ее осматривал, а не я. Хаксли дернул себя за ухо.
— Она была сломана — или у меня совсем крыша поехала. Дай-ка посмотрю.
Коуберн, одетый в пижаму и купальный халат, задрал штанину и показал розовую, совершенно здоровую голень. С силой ударив по ней кулаком, он сказал:
— Видите? Даже синяков нет.
— Хм… Не так уж долго ты был без сознания, Бен. Всего лишь одну ночь. Часов десять-одиннадцать.
— Чего?
— Честное слово.
— Этого не может быть.
— Я с тобой согласен. А теперь давайте позавтракаем. Они ели в молчании, задумавшись; каждый чувствовал настоятельную потребность найти какое-то разумное объяснение происшедшему. Потом, как по команде, все трое подняли от тарелок глаза. Хаксли первым нарушил молчание:
— Ну… Что скажете?
— Мне все это снится, — предположила Джоан. — Нас занесло вьюгой, мы умерли и попали в рай. Пожалуйста, передай мне джем.
— Это невозможно, — возразил Хаксли, передавая джем, — иначе Бена бы с нами не было. Он прожил жизнь во грехе. Но если серьезно, то некоторые события все-таки требуют объяснения. Давайте перечислим их. Во-первых, вчера вечером Бен ломает ногу, а сегодня утром она уже здорова.
— Погоди-ка: мы абсолютно уверены, что он сломал ногу?
— Я уверен. Да и хозяин наш в этом, похоже, не сомневался: иначе зачем бы он тащил этого бугая на руках? Во-вторых, наш хозяин обладает внутренним зрением либо сверхъестественным умением ориентироваться в горах.
— Кстати, о внутреннем зрении, — сказала Джоан. — Кто из вас пробовал осмотреться и определить размер этих помещений?
— Я не пробовал, а что?
— Я тоже не пробовал.
— И не пытайтесь. Я пробовала — это невозможно. Мое восприятие не проникает за стены комнаты.
— Хм… пусть это будет в-третьих. В-четвертых, наш хозяин называет себя Эмброуз Бирс. Он хочет сказать, что он тот самый Эмброуз Бирс? Ты знаешь, кто такой Эмброуз Бирс, Джоан?
— Конечно, я девушка образованная. Он исчез еще до моего рождения.
— Именно. Когда началась первая мировая война, Если он тот самый Эмброуз Бирс, ему уже больше сотни.
— А выглядит лет на сорок моложе.
— Н-да. Оставим вопрос открытым. «В-пятых» включает в себя сразу несколько вопросов: почему наш хозяин живет здесь? Откуда взялся этот странный гибрид роскошного отеля с пещерой? Как может один старик управляться с таким хозяйством? Кто-нибудь из вас видел здесь еще хоть одного человека?
— Я не видел, — сказал Коуберн. — Меня кто-то разбудил, но это, наверное, был Эмброуз.
— А я видела, — заметила Джоан. — Меня разбудила какая-то женщина и подарила мне платье.
— Может, миссис Бирс?
— Не похоже. Ей не более тридцати пяти лет. Правда, мы не познакомились; она ушла раньше, чем я окончательно проснулась.
Хаксли перевел взгляд с Джоан на Коуберна.
— Ну так что мы имеем? Сложи все вместе и выдай ответ.
— Доброе утро, мои юные друзья! — Бирс стоял в дверях, и его глубокий низкий голос заполнил всю комнату. Трое друзей вздрогнули, как будто их застали за каким-то непристойным занятием.
Коуберн первым пришел в себя. Он встал и поклонился.
— Доброе утро, сэр. Вы спасли мне жизнь. Боюсь, любые слова благодарности будут недостаточны. Бирс ответил церемонным поклоном.
— Мне было приятно оказать вам эту услугу, сэр. Надеюсь, вы все хорошо отдохнули.
— Да, спасибо, и отлично поели.
— Прекрасно. Теперь, если позволите, мы можем обсудить ваши дальнейшие планы. Угодно ли вам уехать, или мы можем надеяться, что вы побудете с нами еще немного?
— Я полагаю, — немного нервничая, сказала Джоан, — что нам не стоит злоупотреблять вашим гостеприимством. Как погода?
— Погода хорошая, но вы можете остаться здесь, сколько пожелаете. Быть может, вы хотели бы увидеть весь наш дом и познакомиться с другими домочадцами?
— По-моему, это было бы чудесно!
— Я буду счастлив служить вам, мадам.
— Откровенно говоря, мистер Бирс, — Хаксли слегка поклонился с серьезным выражением лица, — нам очень даже хотелось увидеть ваш дом и подольше узнать о вас. Мы как раз говорили об этом, когда вы вошли.
— Любопытство — вещь естественная и незазорная. Пожалуйста, спрашивайте. Ну… — неуверенно начал Хаксли и вдруг решился: — Вчера вечером Бен сломал ногу. Или не сломал? Сегодня она совершенно здорова.
— Он в самом деле сломал ногу. Ночью ее вылечили.
Коуберн прочистил горло.
— Мистер Бирс, меня зовут Коуберн. Я врач, хирург, но я никогда не слышал о столь мгновенном исцелении. Не расскажете ли вы об этом поподробнее?
— Конечно же. Вы, безусловно, знаете, как проходит регенерация у низших форм жизни. Мы используем тот же принцип, но сознательно управляемый, поэтому заживление идет гораздо быстрее. Вчера вечером я загипнотизировал вас, затем передал контроль одному из наших хирургов. А он заставил ваш разум приложить свои собственные усилия, чтобы исцелить ваше тело.
Коуберн в замешательстве смотрел на старика. Бирс продолжал:
— Тут нет ничего необычного. Разум и воля в любой момент способны полностью подчинить себе тело. Наш оператор попросту заставил вашу волю возобладать над телесным недугом. Методика совсем несложная, если захотите, мы вас научим. Уверяю вас, обучиться ей проще, чем объяснить ее нашим нескладным и несовершенным языком. Я говорил о разуме и воле как о чем-то раздельном. Это язык заставил меня выразить понятие столь неточно. Ведь ни разум, ни воля не существуют как отдельные явления. Есть только…
Он замолчал. Коуберн почувствовал что-то вроде вспышки в мозгу, как если бы выстрелили из винтовки, только мягко и безболезненно. Что бы это ни было, оно было веселым, как жаворонок или как резвый котенок, и в то же время спокойным и безмятежным.
Он увидел, как Джоан кивает, не спуская глаз с Бирса. И вновь услышал глубокий, звучный голос хозяина:
— У вас есть еще какие-нибудь вопросы?
— Да, конечно, мистер Бирс, — ответила Джоан. — И не один. Например: где мы находимся?
— У меня дома; со мной живут еще несколько моих друзей. Вы лучше нас поймете, когда поближе познакомитесь с нами.
— Спасибо. Но мне все равно непонятно, как ваша община умудрилась сохранить в тайне свое пребывание здесь.
— Мы приняли кое-какие меры предосторожности, мадам, чтобы избежать огласки. Вы позже поймете, какие именно и почему.
— Еще один вопрос, личный; если не хотите, можете не отвечать. Вы тот самый Эмброуз Бирс, который исчез много лет назад?
— Да. Впервые я поднялся сюда в 1880 году, чтобы вылечиться от астмы. В 1914 году я удалился сюда, потому что не хотел участвовать в грядущих трагических событиях, остановить которые был не в силах. — Он говорил неохотно, словно эта тема была для него неприятна, и тут же перевел разговор, — Хотите, я прямо сейчас познакомлю вас с некоторыми моими друзьями?
Жилые помещения простирались ярдов на сто вдоль поверхности горы и на неопределенные расстояния вглубь. Человек тридцать жили там очень свободно;
многие комнаты были не заняты. За утро Бирс познакомил друзей с большинством жителей.
Здесь были люди всех возрастов и нескольких национальностей. Большинство из них занимались какой-нибудь исследовательской деятельностью либо каким-то видом искусства. Во всяком случае, в нескольких комнатах Бирс говорил гостям, что в данный момент жильцы занимаются исследованиями, — но никакой аппаратуры и никаких записывающих устройств не было видно.