— Итак, добровольцев прошу остаться, остальные могут идти.
— Отлично! — подумал Эплби. — Теперь главное, не сразу рвануться к двери, а с достоинством выскользнуть среди прочих, старших по чину.
Но никто не вышел. Эплби почувствовал себя обманутым, хотя не имел права распускаться, ибо дело, похоже, было весьма серьезным. Коммодор сухо произнес:
— Спасибо, господа. Подождите, пожалуйста, в кают-компании. Эплби вышел вместе с остальными, ворча про себя. Конечно, ему хотелось когда-нибудь слетать к Плутону, только не теперь, с отпускными документами в кармане. Как и все факел-пилоты, он презирал огромные расстояния. Старые пилоты все еще смотрели на такие перелеты глазами ракетчиков — для них это означало целые годы, а факельные корабли преодолевали такие расстояния за считанные дни при таких же ускорениях. По траекториям ракетных кораблей полет к Юпитеру и обратно продолжался пять лет, к Сатурну — вдвое дольше, к Урану — еще вдвое. До Плутона же ракетные корабли вовсе не могли добраться — полет только в одну сторону длился бы девятнадцать лет. Но факельные корабли помогли основать станцию даже там. На «Прозерпине» была лаборатория низких температур, лаборатория внесистемных излучений, параллаксная обсерватория, физическая лаборатория — все под звездчатым куполом, среди неописуемого холода.
В пяти миллионах миль от станции «Прозерпина» Эплби и его коллеги набились в кают-компанию.
— Эй, Джерри, — спросил Джо, — можешь ты сказать мне, на что мы вызвались? Джерри Прайс обернулся.
— А, опоздавший Джо Эплби! Ну, ладно, расскажу, только закажи чего-нибудь выпить. Одним словом, с «Прозерпины» приняли радиограмму: там разразилась эпидемия болезни Ларкинса.
Эплби присвистнул тихо и протяжно. Болезнь Ларкинса вызывалась вирусом-мутантом, возможно, марсианского происхождения. Жертва быстро теряла красные кровяные тельца и вскоре наступала смерть. Помогало только полное переливание крови, раз за разом, пока болезнь не проходила.
— Поэтому, юноша, кто-то должен отбуксировать к Плутону бак с кровью.
Эплби мрачно уставился перед собой.
— Мой старый хозяин хотел мне добра. «Джо, — предупреждал он, — держи рот на замке и никогда не рыпайся в добровольцы».
— Ну, выберут-то только одного, — усмехнулся Джерри.
— А сколько туда лететь. Восемнадцать дней, или около этого? Мои дела на Земле ждать не могут.
— Восемнадцать дней — это если лететь с повышенным ускорением. А у них нет больше доноров.
— Насколько больше? Полтора «же»?
Прайс покачал головой.
— Точнее — два.
— Два «же»?!
— Ну и что? Многие выдерживали и побольше.
— Да, во время старта, но не изо дня в день. Два «же» превратят сердце в лохмотья.
— Не стоит переживать, тебе это не грозит. Я и сам отнюдь не герой. Если ты ускользнешь в отпуск, вспомни обо мне. Я явлюсь несчастным, словно ангел милосердия в безбрежной пустыне. Закажи-ка еще чего-нибудь выпить.
Эплби подумал, что Джерри, собственно, прав. Нужны только два пилота и были великолепные шансы успеть на ближайший транспорт к Земле. Он достал маленькую черную телефонную книжечку и полистал ее. Подошел офицер-ординарец.
— Господин лейтенант Эплби?
Джо кивнул.
— Коммодор просит немедленно явиться к нему, господин лейтенант.
— Иду, — Джо взглянул на Прайса. — Ну, что скажешь? Кто герой?
— Хочешь, я позабочусь о твоих… э-э, неотложных делах? — спросил Джерри.
— Ты что, не в своем уме?
— Я и не надеялся. Всего хорошего, приятель.
В кабинете Беррио сидели врач и пожилой лейтенант.
— Садитесь, Эплби. Вы знакомы с лейтенантом Клюгером? Он ваш командир, вы — второй пилот.
— Так точно, коммодор.
— Эплби, лейтенант Клюгер — опытный факел-пилот, он не раз бывал в деле, а вас рекомендовали медики — по их данным, вы прекрасно переносите ускорения. Этот полет пройдет с огромным ускорением.
— С каким именно, коммодор?
— Три с половиной «же», — помешкав, ответил Беррио.
— Три с половиной «же» — это не полет, а верная смерть, — запротестовал врач. — Мне жаль, коммодор, но три с половиной «же» — это слишком.
— По уставу решение принимает капитан корабля, — насупился Беррио, — но от этого зависит жизнь трехсот человек.
— Доктор, — сказал Клюгер, — позвольте взглянуть на график.
Врач подвинул бумагу через стол, Клюгер положил ее так, чтобы Джо тоже мог видеть.
Кривая сначала поднималась, потом полого опускалась, внезапно делала «колено» и, наконец, отвесно падала.
— К этому времени, — врач показал на «колено», — доноры на «Прозерпине» начнут страдать от потери крови так же, как и пациенты с болезнью Ларкинса. После этой точки не останется консервированной крови, не останется надежды.
— Что это за кривая? — спросил Джо.
— Это эмпирический график болезни Ларкинса, выведенный на основе наблюдения за двумястами восемьюдесятью больными.
Эплби заметил отвесные линии, над каждой из них было указано ускорение и время полета. Несколько левее шла линия с надписью «Земная нормаль — восемнадцать дней». Это будет обычный полет, но кровь уже никому не понадобится. Двойное ускорение сокращало полет до двенадцати дней и семнадцати часов, но и тогда половина людей на станции умрет. Три «же» — уже лучше, но все равно недостаточно. Он видел, почему коммодор предлагал три с половиной «же» — эта линия как раз касалась калена, полет занимал девять дней и пятнадцать часов, таким образом они могли спасти почти всех… но пилоты… о, боже, что будет с пилотами!
Время полета сокращалось обратно квадрату скорости. Восемнадцать часов требовали ускорение в двадцать один «же». Чтобы долететь за четыре с половиной дня, требовались фантастические шестнадцать «же». Но рядом с надписью «шестнадцать «же» — четыре с половиной дня» протянулась еще одна линия.
— Эй, да здесь расчет для киберфакела — это же выход! Разве он еще не готов?
— Готов, но какие у него шансы? — тихо спросил Беррио.
Джо замолк. Даже внутри орбиты Марса автоматические корабли часто терялись, а при дистанции свыше четырех миллиардов миль шансы были и вовсе ничтожны.
— Мы все же пошлем его, — пообещал Беррио, — и если он дойдет, тотчас же сообщим вам, — он посмотрел на Клюгера. — Командир, времени в обрез. Что вы решили?
— Доктор… — Клюгер повернулся к врачу. — А не можем ли мы прибавить еще половину «же»? Я слышал о шимпанзе, который выдержал двадцать семь дней в центрифуге при еще большей тяжести.
— Шимпанзе — не человек.
Джо взорвался:
— Сколько выдержал этот шимпанзе, доктор?!
— Три с четвертью «же» в течение двадцати семи дней.
— Вот как? В каком состоянии он был после испытания?
— У него не было никакого состояния, — проворчал врач.
Клюгер посмотрел на диаграмму, бросил взгляд на Джо и сказал коммодору:
— Мы пойдем на трех с половиной «же».
Через сорок семь минут к станции пришвартовался патрульный факельник «Саламандра». Джо и Клюгера провели в корабль через гармошку переходника. От полного промывания и целой дюжины других малоприятных процедур Джо ослаб и клевал носом. «Слава богу, — думал он, — что старт в автоматическом режиме».
Корабль создавался для больших ускорений. Приборы управления и контроля нависали над бассейнами пилотов, оттуда они могли одними пальцами, не поднимая рук, управлять кораблем. Врач и его ассистент устроили Клюгера в одном бассейне, а двое других занялись Эплби. Один из них спросил:
— Нижнее белье гладкое? Складок нет?
— Вроде, нет.
— Я посмотрю, — он проверил белье, подогнал приспособления, необходимые человеку, который вынужден днями лежать в одном положении. — Мундштук слева — вода, два справа — глюкоза и мясной бульон.
— И ничего пожевать?
Врач повернулся и ответил: