Ангелы Смерти были осью, на которой кружилась человеческая цивилизация. Если бы не они, население миров то и дело вздымалось бы ввысь, словно цунами; если бы не они, уголовники стали бы судить судей и выносить приговоры прокурорам; если бы не они, ход истории совершал бы нежелательные зигзаги.
Ангел Смерти могущественен и беспощаден. Темная фигура могла неспешно пройтись по улицам города и оставить его за собой пустым и безжизненным. Он возникал в яростной вспышке света и исчезал, сопровождаемый раскатом грома; он и его смертоносные черные перчатки были воспеты в легендах, мифах и фольклоре; для сотен миллиардов людей он был одним существом.
И все это было правдой. Чистой, чистейшей правдой.
Темный Ангел был бессмертен.
Порой случалось маловероятное, и очередной посланец Моргенгарда возникал перед вооруженным и мужественным человеком имевшим также отличную реакцию. Иногда человек стрелял первым и превращал темную фигуру в груду дымящейся плоти. Но останки мгновенно исчезали, и словно из пепла, перед смельчаком поднимался другой Ангел.
Такое случалось нечасто, и второй посланец всегда завершал работу работу первого.
Впервые за время существования Моргенгарда произошло иное. Один за одним в семи кабинках появились истекающие кровью тела бывших Ангелов. И тогда был вызван Стайн, один из десяти лучших.
— Вы — Темный Ангел, Меч Моргенгарда, — сказала она холодно. — Я и не думала влюбляться в вас.
— А я в вас, Галатея. Но будь вы даже обычной смертной женщиной, куда более беззащитной, чем некий Темный Ангел, ушедший в отставку и как две капли воды похожий на вас — я и тогда бы, клянусь, не тронул вас! Вы могли десятки раз выстрелить мне в спину, как сделали это с теми семерыми, но не сделали этого. И я мог сделать это десятки раз, но не захотел.
— Хотелось бы верить в это, Стайн.
— Я ухожу. Вам не надо бояться меня.
Он повернулся и пошел к двери.
— Куда ты? — спросила она.
— Назад в свой отель. Я хочу поскорее вернуться и отдать рапорт Моргенгарду.
— И что ты скажешь?
Не оборачиваясь, он покачал головой и вышел из дома.
Он знал, что скажет.
Он стоял в Зале Теней, перед мрачной громадой, называемой Моргенгардом. Он был Темным Ангелом, отставником, заслуженным ветераном смерти. Наконец, в громкоговорителе послышалось шуршание, и знакомый хриплый голос произнес:
— Рапорт!
Он не сказал как обычно: «Сделано», а произнес нечто совсем иное: «Совершенно конфиденциально».
В зале вспыхнула ослепительная вспышка, и он впервые увидел всю десятиэтажную громаду машины, нависающую над ним, словно стальная скала.
— Рапорт! — загремела она.
Стайн сделал несколько шагов вперед и неожиданно спросил:
— Один вопрос, Моргенгард, — сказал он, сложив руки в черных перчатках на груди. — Это верно, что ты уже пятнадцать лет управляешь Вселенной?
— Пятнадцать лет, три месяца, две недели, четыре дня, восемь часов, четырнадцать минут и одиннадцать секунд, — ответила машина.
Тогда Стайн, сжав руки, резко выбросила их вперед.
Моргенгард мгновенно отреагировал, поняв его замысел, но в тело Ангела не зря был встроен целый арсенал мощнейшего оружия и множество защитных средств; его рефлексы были отточены до совершенства, и хотя он и был отставником, но не зря входил в десятку лучших слуг Моргенгарда.
Эффект был ошеломляющим. Машина ответила могучим раскатом грома, но она не была профессиональным убийцей и не успела удалить взбунтовавшегося Ангела куда-нибудь в далекое Ничто.
Темный Ангел имел настолько совершенную защиту, что не мог уничтожить сам себя. Семеро убийц, посланные к Галатее, были убиты отраженными от ее экранов импульсами, чуть-чуть изменившими при этом свою частоту.
Этим же методом воспользовался и Стайн. Он послал огненную вспышку в центр машины, та отразила его, направив в грудь Ангела, та выдержала и отраженный, изменивший частоту импульс, ударил в механическое сердце Моргенгарда. Защита на этот раз не смогла парировать его, и ужасный огненный шар вздулся над городом, который на самом деле был гигантской машиной.
Стайн перед смертью успел подумать: «Прав я или нет, но Симул и его собратья теперь получат несколько лет. Может быть, люди за это время немного изменятся, и…»
А где-то сияло солнце, в недрах которого бурлила вечная феникс-реакция. Где-то сияло солнце, в любое время, когда вы только можете подумать о нем. Всегда помните об этом, если можете. Это очень важно.
Галатея помнила об этом. И мы помним, и о ней тоже.
Мы все помним…
Вальпургиева ночь
перевод С. Сухинова
Был ясный, солнечный день. Молодой, строго одетый человек шел по мощенной булыжником дорожке, рядом с которой рос аккуратно подстриженный кустарник, В одной руке он нес венок из роз, в другой — план, с которым непрерывно сверялся. Свернув на одну из соседних дорожек, он пошел среди зеленых холмиков, на которых лежали небольшие бронзовые таблички. Мимо проплывали надгробные плиты, поддельные греческие руины, пышные деревья… Молодой человек изредка вглядывался в таблички с именами усопших, вновь сверяясь с планом.
В конце концов, он подошел к тенистой площадке. Вокруг щебетали птицы, но деревья были пусты — скорее всего, пение пташек воспроизводилось магнитофоном. Молодой человек посмотрел на табличку с номером около могильного холмика. Здесь!
Положив на землю план и венок, он опустился на колено и коснулся рукой бронзовой таблички с выгравированным на ней именем — Артур Абель Эндрю, под которым стояли две даты, разделенные чертой. Отодвинув едва заметную щеколду, он приподнял бронзовую табличку, которая была крышкой небольшого ящичка, и нажал на кнопку, находившуюся на дне.
Послышался сначала слабый, а затем все более отчетливый голос, несущийся словно бы ниоткуда:
— Отлично… Давненько меня никто не навещал… Над могильным холмиком внезапно материализовалась фигура краснощекого, грузного человека с маленькими бегающими глазками. Он был одет в черные брюки и белую рубашку с закатанными выше локтей рукавами, На шее свободно висел коричневый галстук,
— Э-э… как ваши дела? — сглотнув, задал нелепый вопрос молодой человек, но покойник не обиделся.
— В мире и вечном покое, — бодро ответил тот, — Я обязан сказать так, поскольку эти слова заложены в программе, но все это дерьмо. Дайте-ка как следует вас рассмотреть…
— Я ваш племянник Раймонд, — ответил молодой человек с нервной улыбкой, — Я был здесь только однажды, совсем маленьким…
— Ах да. Сын Сары, Как она поживает?
— Прекрасно, дядя. Только что ей в третий раз трансплантировали печень, Сейчас она отдыхает на Ривьере.
Раймонд невольно подумал о компьютере, вмонтированном где-то под его ногами. Вложенная в него программа была напичкана самой разнообразной информацией о покойном, начиная с его фотографий и кончая записями биоволн, излучаемых его мозгом. Специальная установка создавала голографическое изображение покойного, а компьютер имитировал его голос. Но, даже зная все это, Раймонд чувствовал себя не очень уверенно. Фантом дяди выглядел слишком натурально, и невозможно было избавиться от чувства, что ты разговариваешь с живым человеком.
— Э-э… Я принес вам прекрасный венок, дядя. Ваши любимые алые розы, в бутонах.
— Замечательно! — сказал Артур. — Мне нужны живые вещи.
Рядом с ним появился высокий вращающийся табурет. Артур уселся на него, и тут же перед ним возникла часть стойки бара, на которой стояла полная пивная кружка. Артур сдул пену и сделал солидный глоток, даже крякнув от удовольствия.
— Если вам не нравятся эти розы, дядя, я могу их забрать с собой, поспешно сказал Раймонд.
Дядя поставил кружку и покачал головой;
— Нет-нет, оставь эти чертовы цветы. Я как раз размышляю, как с пользой использовать их, пока они не завяли.
Вскоре он встал, потянулся и… пошел к венку, лежащему рядом с могильным холмиком. Подняв его, дядя вернулся обратно.