Кортней направил луч фонарика вдоль шахты. Ничего.
Он лег на живот, опустил голову в лаз и заслонил руками и плечами солнечный свет, пробивающийся сквозь верхушки деревьев. Когда глаза привыкли к темноте, он опять включил фонарик, слегка прикрывая луч пальцами, чтобы приглушить свет. По-прежнему ничего.
Он выключил фонарь, отполз на твердую землю, перекатился на спину и сел.
— Не хотите ли вы сказать, что он бездонный, лейтенант? — спросил сержант Гиббонс.
— Может, он доходит до Америки, — пошутил рядовой Уильямс.
— Если так, — отозвался Кортней, — то мы подкатим гранату прямо к крыльцу твоей мамочки.
Он протянул руку, и Гиббонс вложил в нее осколочную гранату.
— Знаете ли, сэр, — сказал сержант, поеживаясь, — после того как вы ее бросите, те внизу, кем бы они ни были, догадаются, что мы здесь. А когда нам придется за ними спускаться, они могут прямо с ума сойти от этого.
— Эта мысль и ко мне на ум приходила. Но я просто хочу их предупредить, чтобы пригнули головы.
Кортней выдернул чеку и пустил гранату вниз по склону шахты, словно мячик, так, чтобы она откатилась подальше, прежде чем ударится о что-нибудь твердое. Все отпрянули от лаза, опасаясь взрывной волны.
Ба-бах!
Земля под ними слегка вздрогнула. Спустя десять секунд из отверстия вырвался клуб красной пыли.
— Есть кто дома? — спросил рядовой Джекобс.
— Похоже, кому-то все-таки придется спускаться, — сказал Кортней, поднимаясь с земли. — Кто здесь самый маленький?
Он оглядел солдат.
— Ну что же, — вздохнул он, — наверное, это я.
— Мы будем вас прикрывать, лейтенант.
— Каждый ваш шаг, сэр.
— Конечно, — сказал он, отважно улыбаясь. — Только не толкайтесь, когда вам захочется попасть туда первыми.
У Кортнея не было опыта в передвижении по туннелям; в то время американцы во Вьетнаме еще не приобрели его. Но он не страдал клаустрофобией, как другие. Кроме того, он был уверен в своих боевых навыках: немного дзюдо; мастерское владение двойными палочками; разумеется, фехтование, а также его бедная родственница, драка на ножах, которую он освоил на ночных улицах Филадельфии. Ему казалось, что его скорее ждет молчаливая рукопашная схватка в темном замкнутом пространстве, нежели открытая стрельба.
Кортней тщательно проверил свое обмундирование: высокие ботинки плотно прижимали брюки к ногам, чтобы мыши и пауки не забрались под одежду; хотя, подумал он, если там внизу целый батальон СБА, мыши давно уже съедены. Из оружия он взял свой офицерский пистолет и заткнул его сзади за плетеный пояс, чтобы кобура не хлопала по бокам. В левой руке он зажал фонарь с запасом свежих батареек. Им он собирался только слепить противника в экстренных случаях; большую часть пути в туннеле он намеревался пробираться на ощупь, как это, без сомнения, делал Чарли. В правой руке он держал длинный морской кортик с матово-черным лезвием и грубой, обклеенной кожей рукояткой. Такая рукоятка не выскользнет, как бы ни вспотела рука. Он держал кортик наискосок, как фехтовальщик держит эфес шпаги; так ему было привычнее, и он мог маневрировать клинком. Наконец он взял моток веревки, обвязал ее вокруг груди и пропустил сзади под ремень, но так, чтобы она не цеплялась за пистолет.
— Один раз дерну — значит отпустить веревку еще немного. Два раза — тащите меня назад, — сказал он Гиббонсу. — Пожалуй, это все, что мы можем друг другу сказать, ведь верно?
— Да, сэр.
— Сколько там? Двадцать пять метров?
— Да, сэр.
— Больше и не понадобится. Если увидите, что надо уже второй моток привязывать, дерните два раза, я тогда остановлюсь, а то как бы мне не утащить за собой пустой конец. Все ясно?
— Да, сэр. — Гиббонс и все остальные как-то странно притихли. Ни шуточек. Ни приколов.
Кортней оглядел поляну с островками зелени и золотыми солнечными пятнами. Он глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть, затем опустился на колени перед лазом и пополз было вперед.
— Сэр! Подождите!
Кортней замер перед черной пастью, обернулся и увидел бегущего к ним невысокого плотного человека. На нем была форма с черными полосками рядового, именная нашивка на груди гласила: «Бушон». Форма на нем сидела как-то своеобразно, как будто это был театральный костюм, а не одежда, которую не снимают месяцами. И в самом деле, пятна камуфляжа на штанах и рубашке были четкими и яркими, словно эти вещи только что вынули из коробки и ни разу не стирали. У него были пулемет М-60 и пулеметные ленты крест-накрест через грудь, и все это он нес легко, словно пластмассовые игрушки, несмотря на душную тропическую жару.
— Да? В чем дело, рядовой?
— Полковник сказал, чтобы я спустился туда, сэр. У меня есть опыт в этом деле.
Кортней оглядел прибывшего критическим взглядом. Эти плечи были чуть ли не в метр шириной. Спускаясь по туннелю, он застрянет там, как пробка в бутылке. И вообще, как американец может иметь опыт передвижения в этих норах? Они ведь только что обнаружены.
— Нет, рядовой Бушон. Я ценю вашу храбрость, но спуститься туда — моя обязанность.
— Нет, не ваша.
— Что вы сказали?
— Это не ваша обязанность, сэр.
— Это еще почему?
Незнакомец не моргнув выдержал тяжелый взгляд офицера.
— Вы слишком ценный человек, сэр, вас нельзя терять. Это приказ полковника, сэр.
Кортней задумался. Человек этот прибежал с запада, хотя командный пункт находился на востоке. И заросли тут были не настолько густы, чтобы делать такой крюк.
— Сержант Гиббонс, достаньте еще одну веревку, — и, обернувшись к Бушону: — Поскольку полковник Робертс так беспокоится о моей безопасности, вы пойдете со мной, будете прикрывать меня сзади.
Ни улыбкой, ни каким-либо иным образом человек не выразил своего облегчения, он просто кивнул: «Есть, сэр».
Через минуту Бушон освободился от пулемета и лент, получил нож, фонарик и офицерский пистолет, засунув его сзади за ремень.
— Ну, двинулись. — Кортней опустился на четвереньки и пополз.
Через два метра от входа их тела заслонили солнечный свет, лишь редкие лучи проникали между ногами или из-под подбородка. Кортней понял, что спину и плечи приходится использовать как тормоза, упираясь в потолок, чтобы облегчить нагрузку на запястья и ладони. Он сразу же заткнул нож и фонарь за пояс, чтобы освободить руки. Было бы даже быстрее, подумал Кортней, развернуться и скользить вниз задом наперед. Вот только никто не взялся бы предсказать, во что можно таким образом упереться.
Комочки твердой почвы падали с потолка им на спины, за уши, на лица и прыгали вниз по крутому склону шахты. Эти скачущие комки гораздо надежнее предупреждают тех, кто внизу, о вторжении, чем граната. Но уж с этим ничего не поделаешь. Если не тормозить спиной о потолок, их путешествие превратится в беспомощное скольжение вниз по склону, все быстрее и быстрее, прямо в руки тех, кто там ждет.
Через пятьдесят «шагов» — Кортней измерял их коленями и прикидывал, что это половина обычного шага, или около трети метра, — он опустил голову и, глядя между ног, обратился к Бушону:
— Давай передохнем и оглядимся. Ответом было тяжелое мычание.
Упершись рукой в склон, он вытянул правую ногу, используя ее как распорку, и прижал подошву ботинка к противоположной стене. Бушон последовал его примеру. Их горячее дыхание наполнило туннель.
— Здесь внизу воздух становится прохладнее.
— Нет, не заметно, — сказал Бушон, понизив голос.
— Стены сухие. Такое не ожидаешь увидеть так близко от дельты и практически под рисовым полем.
— В СВА кто-то хорошо знает гражданское строительство. Этот комплекс должен быть оснащен дренажными туннелями и вентиляционными шахтами. Не удивлюсь, если поверхность нашего лаза покрыта сырым цементом или, в крайнем случае, глиной.
— И заглажена руками?
— Здесь все и вырыто, и отделано руками. Тяжелое оборудование тут не годится, верно, лейтенант?