Молодая служанка принесла кувшин вина, и именитый профессор не глядя осушил полпинты. Вскоре девушка появилась вновь с деревянным блюдом, на котором рядом с поросячьим боком высилась гора жареного по-польски картофеля и горка остро приправленной красно-кочанной капусты.
Еще день назад желудок Фауста взбунтовался бы против подобной пищи, теперь же она пришлась в самый раз. Равно как и служаночка, которая, ставя блюдо, нагнулась над столом и мало-мало не вывалила пышные груди из белой рубахи с изрядным вырезом, по краю которого бежал вышитый орнамент. Девица выпрямилась, отвела назад копну роскошных каштановых волос, обрамлявших ее овальное личико и струившихся вдоль шеи и по приятно округлым плечам. Фауст, уже давно не обращавший внимание на женские прелести, пожирал ее глазами и не сразу обрел дар речи.
— Ты, милашка, вроде бы новенькая? — наконец сказал он. — Что-то не припомню тебя. А ты из таких, что не забываются.
— Я тут первый день работаю, — ответила девушка, и лицо ее озарилось упоительно медленной и томной улыбкой. — Меня зовут Маргарита, я родом из Мекленбурга, где я мирно пасла гусей, покуда король Густав-Адольф не нагрянул с севера со своей армией. И когда эти шведские головорезы начали жечь и грабить города и насиловать немецких женщин, я сочла за благо бежать на восток. Как выяснилось, в том не было особой нужды, ибо шведы до Мекленбурга не дошли.
Фауст согласно кивал, очарованный ее добродушной болтовней, взятый в плен ее женскими чарами. Оказывается, с омоложением организма вернулась и способность терять голову.
— А я доктор Фауст, — представился он. — Быть может, ты слыхала обо мне.
— Несомненно, герр профессор! — воскликнула Маргарита. В ту эпоху, скудную на развлечения, алхимики блистали не хуже нынешних кинозвезд, и потому такую величину в мире магов, как Фауст, знал стар и млад в самых разных уголках цивилизованного мира. — Это правда, что вы превзошли все невероятные науки и способны делать из грязи драгоценные камни, а из воздуха соткать невиданный наряд?
Фауст собрался было отвечать, как кто-то за соседним столиком грубо выкрикнул:
— А не пора ли обслужить и нас? Наш винный кувшин пуст! Принеси-ка, девка, по-быстрому хоть рейнского, хоть токайского, хоть какайского!
— Мне надо бежать, — сказала Маргарита, — эти скоты еще не до конца упились.
— А отчего бы тебе сегодня вечерком не заглянуть ко мне домой? — спросил Фауст. — Мы бы развлеклись, вызвав парочку-тройку духов!
— Ой, как здорово! — прощебетала Маргарита. — Обязательно буду. Я заканчиваю в восемь. До скорого, и basta la vista.
Поразив доктора столь неожиданной способностью к иностранным языкам, она упорхнула обслуживать других посетителей.
Глава 9
Плотно отужинав, Фауст вернулся домой. До прихода Маргариты оставалось время, которое он решил употребить на приведение своего жилища в «божеский вид».
Доктор собрал и выбросил с заднего крыльца весь мусор, накопившийся за время последних экспериментов: дохлых котов, коих он, себе в развлечение, пытался особыми заклинаниями заставить плясать, остатки позавчерашнего борща и вчерашней каши, целую гору первоначально серых, но побуревших от времени профессорских мантий, до стирки и глажки которых у ледащей служанки, ясное дело, руки не доходили. Отодвинул все шторы, распахнул все ставни, впервые за Бог знает сколько времени по-настоящему проветрил комнату. Женщины, создания чуждые углубленных научных занятий, весьма чувствительны к подобным пустякам.
Покончив с уборкой, Фауст сжег немного благовоний в медной плошке, и комната наполнилась возбуждающе-сладостным ароматом. Затем он нагрел чан с водой, скинул одежду и хорошенько поработал мочалкой, соскребая с себя грязь. Это мытье казалось ему излишней глупостью, но, с другой стороны, весна на пороге, и почему бы не ознаменовать ее избавлением от грязи, которую он за вечной занятостью не беспокоил целую долгую зиму. После этого Фауст оделся во все чистое и расчесал свои густые кудри — после того как над доктором потрудились в Ведьминой кухне, у его гребня вдруг снова появилась работа. Непривычное, но такое знакомое и восхитительное возбуждение захлестывало свежеотремонтированное молодое гибкое тело.
Маргарита пришла вскоре после восьми часов, когда голубые сумерки уже сгущались, но сама она была словно лучик света, который невесомо перемещался по комнате по мере того, как девушка двигалась от одной алхимической диковины к другой, ахая, восторгаясь и разглядывая многочисленные книги и манускрипты, вся женственность и благоухание, сгусток животной энергии бытия, которую она щедро разливала вокруг себя.