— Придется узнать, если хочешь прославиться своими победами. Как ты станешь легендарным, если писатели о тебе не напишут?
— Я думал, это произойдет само собой, — признался Оливер.
— И напрасно. Я нанял величайших поэтов и писателей эпохи, во главе с божественным Аретино, чтобы вознести тебе хвалу. Тициан напишет большой агитационный плакат с изображением любой твоей победы по нашему выбору. И я приглашу драматурга написать комедию дель арте в память твоего триумфа.
Аззи встал и выглянул из шатра. Накрапывал дождь, из-за Альп выползали черные тучи.
— Кажется, погода портится, — заметил демон. — Ничего, скоро прояснится, и ты сможешь вывести своих людей на Венецианскую дорогу. Не тревожься, как к ним обращаться и на каком языке. Просто скажи Глобусу, остальное уже его забота.
— Прекрасно. А то я уже начал беспокоиться, — произнес сэр Оливер. У него и в мыслях такого не было, но хотелось выглядеть предусмотрительным.
— Удачи, — сказал Аззи. — Увидимся в Венеции.
Часть восьмая
Глава 1
Тьма сгустилась над Европой, и всего чернее было над маленькой корчмой, где Аззи, несмотря на мелкие отлучки, по-прежнему деловито вербовал актеров для своей пьесы.
— Какие новости, Аретино? — спросил демон.
— Ну, сэр, Венеция уже гудит от слухов о чем-то невиданном и необычном. Чего ждать, никто не знает, но догадок в избытке. Высшие силы не посвящают венецианцев в свои секреты — а зря, такому исключительному народу пристало бы пользоваться особыми льготами. Горожане днем и ночью толкутся на площади святого Марка, обсуждают последнее чудесное явление в небе. Однако вы позвали меня не для того, чтобы выслушивать сплетни.
— Я позвал тебя, дорогой Пьетро, чтоб ты своими глазами повидал участников, так ты лучше поможешь им справиться с моей задачей. Жалко, сэра Оливера не застал. Вот образчик рыцарственности, которым мы, без сомнения, будем гордиться.
— Я видел его мельком по дороге сюда, — отвечал Аретино без особого пыла. — Несколько необычный способ ставить пьесу — отдать роль первому, кто придет с улицы. Однако, без сомнения, он справится. Кто следующий?
— Подождем — увидим, — философски произнес Аззи. — Если не ошибаюсь, на лестнице слышны шаги.
— Слышны, — согласился Аретино, — и по звуку их я могу заключить, что следующий наш посетитель — человек невысокого звания.
— Откуда ты знаешь? Просвети, каким способом ты видишь на расстоянии.
Аретино важно улыбнулся:
— Прислушайтесь, и вы заметите, что башмаки скрипят, хотя их обладателя и нас разделяют дверь и половина коридора. По этому звуку, сударь, безошибочно определяется недубленая кожа. Звук пронзительный, из чего следует, что башмаки жмут и трутся один о другой, словно куски металла. Богатый таких башмаков не наденет, значит, они принадлежат бедняку.
— Пять дукатов, если ты прав, — сказал Аззи. Шаги остановились под самой дверью. Раздался стук. — Войдите, — позвал рыжеволосый демон.
Дверь отворилась. Вошедший озирался по сторонам, словно не зная, как его примут. Был он долговязый, с соломенными волосами, в драной домотканой рубахе и башмаках, которые словно присохли к ногам.
— Заплачу позже, — бросил Аззи Аретино, потом обратился к незнакомцу. — Я не знаю вас, сэр. Вы из числа богомольцев или вышли из мрака?
— В смысле телесном я — один из паломников, — отвечал гость, — однако в смысле духовном не принадлежу к их обществу.
— А ты — большой остряк, — заметил Аззи. — Кто ты, приятель, и чем занимаешься в жизни?
— Зовут меня Мортон Корнглоу, — отвечал посетитель. — Подвизался грумом, но сэр Оливер взял меня в личные слуги, как я обитаю в его наследственной деревеньке и весьма искусен в обращении со скребницей. Посему я могу, не кривя душой, объявить себя одним из вас в том, что касается тела, но компанией обыкновенно именуют общество людей более-менее одного склада и не включают в нее случайно затесавшихся кошек или собак, равно и слуг, каковые суть те же животные, хотя, может быть, и более ценные. Я сразу должен спросить, сэр, препятствует ли мое скромное происхождение участию в вашем мероприятии? Только ли для знатных сие состязание, или простолюдин с грязью под ногтями тоже может вызваться добровольцем?
— В бесплотном мире, — сказал Аззи, — не признают установленных промеж людьми различий. Для нас вы все — желанные души, облаченные временной телесной оболочкой, с которой вскоре расстанетесь. Но довольно об этом. Готов ли ты идти за подсвечником, Корнглоу?
— Готов, сэр демон, — отвечал Корнглоу. — Пусть я простолюдин, но и у меня есть желания. Я готов даже немного потрудиться ради их исполнения.
— Назови свое желание.
— До того как присоединиться к богомольцам, мы заезжали в имение Родриго Сфорца. Знать ела за высоким столом, людишки вроде меня сидели на кухне. Через открытую дверь мы видели все, что творится в зале, и так я впервые узрел Крессильду Сфорца, жену владетельного Родриго Сфорца. Сэр, это прекраснейшая из женщин, волосы цвета спелой ржи ниспадают на бархатисто-рдяные ланиты, коим позавидовали бы ангелы. У нее осиный стан, сэр, и над ним колышутся…
— Довольно, сэр, — прервал Аззи речь посетителя. — Оставьте при себе свои сельские любезности и скажите, чего бы вы хотели от дамы.
— Чтоб она вышла за меня замуж, разумеется! — воскликнул Корнглоу.
Аретино громко хохотнул и тут же сделал вид, что просто закашлялся. Даже Аззи поневоле улыбнулся, так мало вязались знатная дама и неотесанный голодранец Корнглоу.
— Ну, сэр, — протянул демон, — у вас губа не дура!
— Бедняку не заказано грезить о Елене Троянской, — отвечал Корнглоу. — Он мнит, что она отвечает ему взаимностью и предпочитает остальным мужчинам, даже и восхитительному Парису. В мечтах случается что угодно. А разве это не своего рода мечтание, Ваше Превосходительство?
— Да, наверно, — согласился Аззи. — Ладно, сударь, если мы решим выполнить ваше желание, придется посвятить вас в рыцари, чтобы разница в положениях не оказалась помехой к браку.
— Охотно соглашусь, — кивнул Корнглоу.
— Потребуется еще согласие синьоры Крессильды, — заметил Аретино.
— Этим я озабочусь в свое время, — сказал Аззи. — Да, задал ты нам задачку, Корнглоу, но, думаю, мы ее осилим.
Аретино нахмурился и проговорил:
— Господин, леди уже замужем, и это может оказаться препятствием.
— У нас в Риме есть свои люди, чтобы улаживать подобные пустяки, — сказал Аззи. Потом повернулся к Корнглоу: — Кое-что тебе придется сделать. Готов ли ты немного потрудиться?
— Да, сэр, только самую малость. Человек не должен изменять своему природному складу даже во имя величайшего счастья, мой же природный склад — леность столь исключительная, что, проведай о ней мир, все б на меня дивились, как на новое чудо света.
— Ничего особенно трудного тебе не предстоит, — пообещал Аззи. — Думаю, обойдемся без принятого состязания на мечах, коль скоро ты этому не обучен.
Аззи порылся в жилетном кармане, достал волшебный ключик и вручил Корнглоу. Тот повертел талисман в руках.
— Выйдешь отсюда, — сказал Аззи, — и ключ приведет тебя к двери. Пройдешь сквозь нее, увидишь чудесного коня, в седельной сумке найдешь золотой подсвечник. Садись на него, и обретешь свое приключение, а в конце — Крессильду с волосами цвета спелой ржи.
— Прекрасно! — вскричал Корнглоу. — Замечательно, когда счастье дается так легко!
— Да, — кивнул Аззи. — Легкость обретения — едва ли не лучшее, что есть в этом мире, и мораль, которую я собираюсь вывести, такова: удача дается легко, так зачем тратить силы?
— Чудесная мораль! — сказал Корнглоу. — Эта пьеса мне по душе! — И, сжимая ключ, выбежал из комнаты.
Аззи ласково улыбнулся:
— Еще одного осчастливили.
— Там снова кто-то у дверей, — сказал Аретино.