Но почему в Венецию? Аззи сфокусировал рентгеновское зрение, которым все демоны обладают, однако редко пользуются — больно сложная это штука, все равно как делить в уме столбиком большие числа. Теперь, взглянув, Аззи увидел, что подо льдом на земле проложены линии Лея, они-то и направляют и усиливают воздушный ток.
А как насчет дождя? Здесь, на Крайнем Севере, все было сухое, морозное и блестело, как с иголочки, без малейшей примеси сырости.
Аззи огляделся и не увидел никого, кроме исполина с мехами и другого, оператора ветряной машины. Он сказал обоим:
— Уважаемые господа, вы перебаламутили ту область Земли, где я обитаю. Так продолжаться не может. Если вы немедленно не перестанете, я приму меры.
Он говорил дерзко, хотя и не знал, как справиться с двумя невиданными созданиями. Однако в его характере было действовать смело, и на этот раз привычка не подвела.
Чудища представились воплощениями Ваала. Того, что работал мехами, звали Ваал-Хаддад, другого — Ваал-Карнаим. Оба хананейских божества жили себе тихо тысячи лет, с тех пор как умерли последние их почитатели. Зевс завербовал ваалов к себе на службу, сказав, что никто другой не обеспечит ненастье лучше, а то мешок с ветрами у него уже кончился. Зевс сам, конечно, громовержец и тучегонитель, но сейчас он слишком занят, чтобы марать руки об какие-то ураганы.
Древние хананейские божества, несмотря на курчавые черные волосы, крючковатые носы, глаза-миндалины, несмотря на смуглость кожи, огромные руки и ноги, оказались робкими созданиями. Когда Аззи сказал, что сердится и готов устроить им кучу неприятностей, оба предпочли пойти на мировую.
— Ветер мы остановить можем, — сказал Ваал-Хаддал — а вот дождь нам не подчиняется. Тут мы ни при чем. Мы гоним один ветер.
— А знаете, кто насылает дождь? — спросил Аззи.
Оба пожали плечами.
— Тогда это подождет, — решил Аззи. — Мне пора возвращаться. Скоро начнется церемония.
Глава 9
Аретино убедился, что все в гостинице готово, затем поднялся к Аззи.
Демон в зеленом халате с вышитыми золотом драконами сидел над листом пергамента, в руке у него было перо. Он не поднял головы, только сказал:
— Войдите. Аретино вошел.
— Еще не оделись? Мой дорогой лорд демон, церемония вот-вот начнется.
— Еще успею, — отвечал Аззи. — Я немного проветрился, и мой наряд лежит в соседней комнате. Присядь, Аретино, помоги мне. Надо решить, кого мы награждаем. Во-первых, все ли на месте?
— Все, — сказал Аретино, наливая себе бокал вина. Душа его пела. Пьеса вознесет его, и без того заметного сочинителя, на заоблачную высоту. Он стешет славнее Данте, известнее Виргилия, может быть, превзойдет самого Гомера. То была великая минута в его жизни, и он не заподозрил ничего дурного, когда в дверь постучали.
Вошел бесенок — посланец Ананке.
— Тебя желают видеть, — молвил гонец. — Она рвет и мечет.
Дворец Правосудия, где заседала Ананке, был сложен из колоссальных плит, каждая больше, чем земные пирамиды. Однако, при всей своей немыслимой огромности, дворец воздвигался с соблюдением классических пропорций. Фронтальные колонны превосходили толщиной слоновье стадо. Перед зданием был разбит красивый парк. На аккуратно подстриженном газоне возле белого бельведера сидела на красном клетчатом пледе Ананке, перед ней стоял чайный прибор.
В этот раз ее облик не вызывал двояких толкований. Ананке, как известно, может принять любую форму. Когда она хочет отбить у посетителя охоту льстить, то становится Неописуемой. Этот ее образ буквально не поддается описанию. Максимум, что можно сказать: на паровой каток она не похожа ничуть. Личину эту Ананке выбрала нарочно к случаю.
Как только появился Аззи, Ананке завопила:
— Чудесные кони, это уж слишком!
— Что такое? — переспросил Аззи.
— Я тебя, малец, предупреждала, — кричала Ананке. — Магия — не панацея для твоих амбиций. Нельзя пользоваться ею направо и налево. Это против природы вещей — нарушать естественный ход событий всякий раз, как тебе придет в голову очередная фантазия.
— Что с тобой, ты на себя не похожа, — сказал Аззи.
— Ты бы тоже взбесился, если бы увидел, что весь космос разваливается на куски.
— Но отчего? — спросил Аззи.
— Из-за чудесных коней, — объяснила Ананке. — Волшебные подсвечники — еще туда-сюда, но, подключив чудесных коней, ты слишком сильно растянул ткань правдоподобия.
— Какую ткань правдоподобия? — спросил Аззи. — Никогда про такую не слышал.
— Объясни ему, Отто, — сказала Ананке. Отто, дух, по причинам, ему одному известным, принявший обличье пожилого толстяка-немца с пышными седыми усами и в очках, выступил из-за дерева.
— Думаешь, Вселенная выдержит бесконечное количество встрясок? — спросил он. — Знаешь ты или не знаешь, но ты вступил в игры с мета-механикой. Сунул гаечный ключ в шестеренки.
— Он не понимает, — простонала Ананке.
— Что-нибудь разладилось? — спросил Аззи.
— Ja, что-нибудь очень разладилось в самой природе вещей, — отвечал Отто.
— В природе вещей? Не может такого быть.
— Ты меня слышал. Структура Вселенной нарушилась, и виною тому в немалой степени ты и твои чудесные кони. Я знаю, что говорю. Я обслуживаю эту Вселенную с начала времен.
— Никогда не слышал, что у Вселенной есть механик, — пробормотал Аззи.
— Ничего удивительного. Если заводишь Вселенную, кто-то должен ее смазывать и чистить, и, разумеется, не та, кто ею правит. У нее и без того хватает забот, а механика — отдельная, вполне самостоятельная специальность. Так ты или не ты привлек чудесных коней?
— Я, — отвечал Аззи, — но что с того? Чем провинились мои чудесные кони?
— Много их слишком, вот чем. Полагаешь, можно натолкать в историю столько чудесных коней, сколько тебе вздумается? И все затем, чтобы объяснить сюжетные ходы, которые ты поленился продумать заранее? Нет, мой юный многообещающий демон, в этот раз ты наворотил слишком много. Вселенная, чтоб ей пусто было, меняется на моих глазах после того, как я столько лет над ней трясся, и теперь ни тебе, ни мне, ни Ананке, никому другому ничего с этим не поделать. Ты высвободил молнию Его стремительно разящего меча, если я внятно выражаюсь, и теперь нам черт-те сколько расхлебывать последствия. Эта последняя капля переполнила чашу реальности.
— А при чем здесь реальность? — спросил Аззи.
— Слушай внимательно, мой юный многообещающий демон. Реальность — сфера твердого вещества, где субстанции располагаются послойно. Там, где соприкасаются различные пласты бытия, возникает потенциальная разломная зона, как на Земле. Аномальные явления вызывают ударные волны, которые распространяются вдоль этих поверхностей. Нелегальное использование чудесных коней оказалось одной из таких аномальных бомб. Но то было не единственное глобальное нарушение привычного хода вещей. Бегство древних богов — событие столь невероятное, что, произойдя, оно потрясло Вселенную.
Основной удар от вызванных тобой космических катаклизмов приняла на себя несчастная Венеция. Город по печальному совпадению оказался в эпицентре событий, и твоими стараниями реальность там трещит по швам. Наводнения, монгольское нашествие и чума, которая вот-вот разразится, не предусмотрены историей. Их просто не должно было быть. Это побочные возможности, вероятность осуществления которых при нормальном ходе вещей исчезающе мала. Но по твоей милости они получили импульс к жизни, и с этой минуты угроза нависла над всей зафиксированной будущей историей.
— Как такое возможно: будущая история — и вдруг под угрозой? — удивился Аззи.