Мы помолчали немного, затем Бекки продолжила:
— В последнее время партизанам удалось освободить много городов. Люди там целиком перешли на их сторону. Сейчас у них две армии, и они снова готовятся к наступлению. Все надеются, что решающий перелом достигнут, и скоро судьба зоны будет окончательно решена…
— Мне уже приходилось слышать эти сведения, — перебил ее я. — Не далее как сегодня. Но, насколько я понял, никаким окончательным решением там даже и не пахнет. И именно поэтому здесь полная лужайка солдат. А честно тебе сказать — так мне кажется, дела у них обстоят неважно. Похоже, «белые» собираются отправить им на подмогу еще одну группу.
— Ты прав, — ответила Бекки, — и не просто группу, а группу с особой миссией.
— Как я понимаю, это будет очень скоро. Она кивнула:
— Да, уже скоро.
Я обломил последний сучок.
— И откуда только ты так много знаешь? — вырвалось у меня.
— Агата мне сообщает, — сказала Бекки, — когда мы с ней разговариваем. Кое-что я вижу, то есть чувствую, сама — в тот момент когда оно происходит, а иногда и до этого.
— Так, значит, ты общаешься с мамой?!
— Угу. Иногда удавалось даже встретиться.
— Это все с помощью твоих свечек?
— Вроде того.
— А когда ты последний раз выходила с ней на связь?
— Сегодня ночью. Сначала я попыталась пробиться к ней, но она меня не пустила. Закрыла проход. Тогда я решила, что лучше перемещусь сюда. Но я уже была такая вымотанная, что начала плутать.
— А она… у нее все в порядке?
— Думаю, да. Правда, дела у них действительно неважные. Пока еще я не выяснила до конца, в чем загвоздка, но буду пытаться. Кажется, они должны что-то сделать, но они окружены…
— Они в опасности?
— Наверное.
— Что же нам делать?
— Пока не знаю. Нужно хорошенько все обдумать.
— А тебе не кажется, что следует пойти и рассказать все дяде Джорджу и тете Мерил?
— Нет, — сказала Бекки. — Они и без нас сообразят, что делать, когда придет время. А сейчас им все равно ничего не добиться. Выхода нет, полная блокада… — Она вдруг запнулась. — Блокада… Блокада… Блокировка! Ну да, конечно!
Она радостно вскинула взгляд и улыбнулась.
— И что? — спросил я.
— Блокировка! — воскликнула Бекки. — Мне кажется, именно в этом все дело! Но надо еще проверить.
— Ничего не понимаю…
— Потом поймешь, — перебила меня она. — Вот что, Джим. Мне нужна твоя помощь.
— Что я должен сделать?
— Сходить и принести мне поесть. Я ужасно голодна. И еще притащи какую-нибудь миску — только чистую.
— А почему ты не можешь пойти со мной в дом и поесть нормально?
— Ни за что! — заявила Бекки. — Тогда у нас ничего не получится. Они обязательно помешают нам — ведь они знают, кто я такая.
— Помешают? Чему же они помешают?
— Пока еще точно не знаю. Потом все объясню. Но как бы там ни было, не говори никому, что я здесь.
Я посмотрел вверх на клочок пасмурного неба, неровно очерченный верхушками деревьев.
— Наверное, дождь пойдет, — заметил я.
— Ну, значит, я промокну, — вздохнула Бекки. — Так ты точно никому не скажешь?
— С какой это стати я стану кому-то говорить?
Дядя Джордж застал меня за поисками еды и миски. Когда он спросил меня, чем я занимаюсь, я вполне честно ему ответил:
— Вот, ищу что-нибудь поесть.
— Ладно, когда поешь, зайди в библиотеку — нам надо потолковать, — сказал он.
Свершилось! Наконец-то он сподобился объяснить мне, что происходит. Может, хоть теперь мне удастся сложить из всех этих обрывков цельную картину.
— Пойдем лучше сейчас, — предложил я. — Перекусить я могу и попозже.
Он согласно кивнул, и мы отправились в библиотеку.
Скажу сразу: рано я радовался. Разговор наш был весьма далек от проблемы войны в черной зоне и судьбы моих родителей. Почему-то именно сейчас дядя Джордж решил преподнести мне пространный урок оборотневедения.
Впрочем, надо отдать должное, урок был совершенно захватывающим. Я просто в рот ему смотрел все время, пока он объяснял и показывал. Я узнал, например, что настоящий оборотень умеет перевоплощаться тогда, когда ему это понадобится, и полная луна совершенно не нужна. Еще я узнал, что превратиться можно не только в волка, хотя это и самое простое. Хороший оборотень способен принять практически любой облик — разумеется, в рамках собственной массы и после определенной тренировки.
Слушать дядю Джорджа было так интересно, что я совершенно потерял счет времени и не заметил, как пролетела добрая пара часов. Наконец он закончил и добавил:
— Наверное, теперь уже и перекусывать ни к чему — и так обед скоро.
Какой же я кретин! Я сразу же вспомнил про Бекки, которая сидела там одна — голодная и холодная — и ждала, пока я принесу ей миску.
— Нет, я все-таки чуть-чуть перехвачу, — бросил я на ходу, пока шел к двери.
Дядя Джордж несколько странно взглянул на меня, а затем сказал:
— А я-то думал, ты захочешь задать мне еще какие-нибудь вопросы.
— А разве я получу на них ответ?
— Пока нет, — ответил он. Я пожал плечами:
— Ну вот, собственно, так я и думал.
— Потерпи еще немного, — вздохнул он, провожая меня глазами. — Пойми, есть причины, чтобы не говорить тебе.
Я кивнул:
— Не сомневаюсь. Ну что, я пошел?
Дядя Джордж открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом, очевидно, передумав, закрыл его и просто пожал плечами. Я повернулся и вышел из комнаты.
По дороге в кладовую я размышлял — а может, в последний момент он действительно чуть не сказал мне больше, чем собирался сначала? Наверное, жалеет меня… Да какая теперь разница? Самое главное я все равно уже знаю.
Однако надо торопиться. Я вбежал в кладовую, быстро отрезал для Бекки по куску хлеба и сыра, а потом еще захватил пару яблок. Завернув все это в льняную салфетку, взял с полки небольшую миску и уже собрался идти, как вдруг услышал доносящиеся со двора знакомые выкрики. Я спрятал еду и миску под рубашку и вышел из дома.
Барри я обнаружил за конюшней, где он облюбовал себе ровную площадку. Насколько я знаю, то, чем он занимался, называется «ката» — попросту говоря разминка, во время которой он изо всех сил махал руками и ногами, перемежая все это криками «ки-я!» Должен признаться, довольно красивое зрелище.
Впрочем, мои мысли занимало сейчас совсем другое: говорить или не говорить ему про Бекки? С одной стороны, я не знал, что она там задумала и к чему это все приведет. С другой стороны, Барри был нам не чужой и с самого начала принимал во всем участие — то есть был готов помочь. Смущало меня лишь одно: вдруг он вобьет себе в голову, что его долг — рассказать про Бекки Кендаллам?
Почему я принял тогда именно такое решение?.. Потом я думал об этом. Может, я просто доверял ему? Или все дело в том, что мне пришлось пройти мимо него по пути к Бекки, и он заинтересовался, куда я иду?
Глава 10
Пока мы с Барри шли к тому месту в лесу, я рассказал ему про Бекки и про то, что узнал.
— Мне было очень тебя жаль, — хотел извиниться Барри, — но Том попросил меня не говорить об этом. Понимаешь, он мой шеф…
— Понимаю, — сказал я.
— Он думал, что ты будешь крутить ручку до последнего, пока не выйдешь на их частоту. И тогда переместишься к ней и…
— Правильно он думал, — вставил я.
— …и наломаешь там дров.
— И это тоже запросто, — согласился я.
— Но я рад, что ты теперь все знаешь.
Я молча кивнул. Мне было не по себе, потому что мы уже подходили к тому месту, где я оставил Бекки. Я очень быстро нашел поваленное дерево, однако там никого не было. Тогда я огляделся вокруг — Бекки как сквозь землю провалилась. И только спустя несколько секунд я сообразил, что некий предмет, который я поначалу принял за валун или пень, и был ею. Бекки сидела на корточках и не двигалась.