— Такой дряхлый старый болван никогда не сможет выплатить все свои долги! — сказала Сомбризио.
Джэнси помахала левой ладонью над перстнем, не дотрагиваясь до металла.
— Тише, тише, — пробормотала она.
— И не подумаю, — ответила Сомбризио. — Он даже не сможет найти работу. Разве только кому-нибудь понадобится упор для двери!
— И потом, у меня есть жена, — прибавил отшельник. — Ну, каждый делает, что может.
— Я так понял, что твоя жена… — сказал эльф, бросая задумчивый взгляд на Сомбризио, — …ушла от тебя. А не наоборот.
Отшельник пожал плечами.
— Ничего не происходит в вакууме, — ответил он. — Наверное, я это всегда знал. Моя жена отвечает за свои поступки, но это не уменьшает ответственности за мои собственные.
— У нее был дружок? — задавая этот вопрос, Джэнси смотрела на пустынный горизонт поверх левого плеча отшельника, чтобы не встречаться с ним глазами.
Отшельник слабо улыбнулся:
— «Проваливай отсюда и убирайся туда, где не светит солнце» — вот что она в точности тогда сказала. Ну, он тоже теперь не так молод, каким был тогда. И в любом случае мне необходимо извиниться перед ней, что бы потом ни случилось.
— Ну, будь я проклята, — сказала Джэнси Гейн.
— Возможно, — ответил отшельник. — Но я уже не столь уверен, что быть проклятым — необходимая составляющая человеческого существования.
Они дали ему вьючную лошадь и более чем достаточную часть оставшейся провизии. Как сказал отшельник, пускаясь в путь на запад по крутому склону дюны, если у него останутся еще консервы из сухого пайка, когда он приедет в Квиберон, то, возможно, ему удастся продать банки капитану какого-нибудь корабля в качестве балласта.
Небо на западе было почти таким же черным, как настроение Джэнси Гейн. В облаках сверкнула молния. Если гром и прогремел, он затерялся на фоне обычного громыхания и вздохов Запустения.
Они разбили свой малочисленный лагерь на середине длинного склона. Сквилл присел на корточки в верхней точке лагеря, которая находилась на передней кромке дюны; более высокого места вокруг не было. Аппарат связиста попискивал от безнадежного отчаяния, когда тот пытался связаться со своими начальниками в Калтусе. Каждый раз когда вдалеке сверкала молния, какой-нибудь демон рычал, пугая души обреченных.
Калла Малланик мрачно ковырялся в банке консервов. Костра не развели, так как на всей бесцветной равнине не было ничего крупнее куста крыжовника. Лучшее, чем можно было утешиться в данной ситуации, это тем, что пища в тускло-оливковых жестянках настолько неаппетитна в горячем виде, что есть ее холодной ненамного хуже.
— Ну, — произнес эльф, — мы могли бы попытаться проделать в почве дыру, как ты сделала, чтобы загнать гору в ловушку.
— Здорово придумано! — фыркнула Сомбризио. — Если вы попытаетесь проделать это, то в первый раз дыра закроется раньше, чем ты успеешь снять меня с пальца и бросить в нее. Однако во второй раз ты зароешь меня на такую глубину, о которой мне даже думать не хочется.
— Неужели? — удивленно спросила Джэнси.
— Будьте уверены, — ответила Сомбризио. — Во второй раз Запустение уже будет наготове. Оно утащит нас в свою глубину, как форель заглатывает муху. У меня будет компания на следующие три тысячелетия. Или еще дольше.
— Я так и думал, что это слишком просто, — сказал Калла. Он сунул в рот еще ложку еды из банки в качестве наказания за то, что позволил себе надеяться.
— Послушайте, меня это устраивает, — утешила их Сомбризио. — По-моему, вы оба и под землей останетесь такими же умными, как сейчас.
— Лучше всего, — громко произнесла Джэнси, — будет отвезти Сомбризио обратно в Калтус. Одного предмета недостаточно для нарушения магического равновесия. — Она откашлялась и продолжила: — Кроме того, перстень может пригодиться, если будет под рукой, для разных, знаете ли, вещей.
Джэнси говорила с нажимом, потому что знала, что всякий раз, высказывая мысль, не связанную с тем, чтобы разнести кого-либо на куски Кастратором, она выходит за рамки своей компетенции. Если вложить в высказывание достаточно настойчивости, слушатели, возможно, забудут, что, в сущности, Джэнси Гейн глупа как пробка.
Или вспомнят о Кастраторе, и это может стать еще лучшим способом заставить их с ней согласиться.
С вершины дюны до них с Каллой донеслось оживленное бормотание. Они не разбирали слов, но поняли, что Сквилл наконец установил связь, перестав попусту бросать заклинания в завывающую атмосферу.
— Если мы возвращаемся, — заметил Калла, проверяя свой лук с серебряной тетивой, — я бы предпочел отправиться в путь раньше, чем разразится буря. Дождь хлынет по этому склону потоком, словно первая волна всемирного потопа.
К ним трусцой подбежал Сквилл. Его все еще вытянутая в воздух волшебная палочка колебалась над ним, напоминая палочку маэстро, дирижирующего небом.
— Я пробился! — кричал связист. — Они говорят: «Спрячьте подальше!»
Джэнси поднялась нарочито медленно и угрожающе. Взялась руками за бока.
— Спрячьте подальше, — повторила она. — А они говорят, как именно, о Пресветлая задница Сиф, мы должны это сделать, если город погребен под землей?
Сквилл затормозил так резко, что чуть было не потерял равновесия. Плащ раздулся и снова опал у него за спиной.
— А-а, — ответил он. — Нет, госпожа Гейн, они мне этого не сказали. Я описал им положение очень, очень ясно, госпожа Гейн…
Связист заметил, как правая рука Джэнси сжалась на рукоятке Кастратора. Он зажмурился.
— …и они просто сказали, э… то, что сказали, госпожа.
— Это не его вина, — мягко заметил Калла Малланик. — Конечно, во многих человеческих культурах существует традиция убивать гонца, поэтому полагаю, мы могли бы — то есть если ты захочешь…
— Врезать ему как следует, — мрачно сказала Джэнси и отвернулась от связиста, пока не сделала чего-то такого, о чем не станет сожалеть, но будет знать, что должна бы сожалеть.
— Зубы Хел, — произнесла она. Существовало множество разных способов справиться с отчаянием. Единственный способ, оказывающийся для нее действенным, это на несколько минут пойти вразнос, но она понимала, что здесь ей придется удовольствоваться депрессией.
Не очень далеко от них сверкнул огонь.
— Неужели буря окружила нас со всех сторон? — спросила Джэнси, разминая ладони, чтобы избавиться от мурашек, появившихся после того, как она так сильно стискивала рукоятку топора.
Калла прищурился.
— Нет, — ответил он, — это опять гора. Выброс флогистона, когда в скале появляются и закрываются трещины, как говорил отшельник.
— До вас еще не доходит? — осведомилась Сомбризио.
— Гора! — одновременно воскликнули Джэнси и Калла.
— Знаете, — сказала Сомбризио, — я думаю, что в этом веке интеллектуальное превосходство находится в руках тараканов. Или что там тараканы используют вместо рук.
Дождя еще не было, но когда он наконец разразится, то хлынет, как струя коровьей мочи на плоский камень. Только в Запустении Томидор камней маловато. И коров, разумеется, тоже, насколько Джэнси могла судить. Гора с грохотом приблизилась к подножию дюны подобно лавине, чем она в основном и была, хотя камням приходилось самим затаскивать себя наверх, чтобы потом упасть.
Земля сотрясалась, как от ударов молота. От рушащегося гранита во все стороны летели брызги огня, искры, лучи и слабо светящиеся шары размером с копну сена. Эти последние повисали в воздухе и дрожали, мечтая о рае, в котором призрачные поезда мчатся по фантомам рельсов.
На мгновение поток камней, несущихся вперед иссяк. Последовавшая за этим тишина была относительной, но казалась полной из-за грохота предшествующего ей катаклизма.
Джэнси Гейн и ее спутник-эльф стояли на вершине дюны. Они выбрали место в полумиле от лагеря, где сгрудились лошади и Сквилл. Нет смысла наводить гору прямо на припасы; хотя если дела пойдут плохо, это не будет иметь большого значения.