— Хорошая идея. Сейчас посмотрим. — Они пошли к пикапу. — Как же ты его не засекла, Цветы?
— Какая-то нестандартная частота, наверное. Впрочем, я не знаю, сейчас начну сканировать.
— Ты нас не познакомил, — сказал Мондамей.
— Разве? Он был так занят Джоном, что я не хотел ему мешать…
— Нет, я не о докторе. Я имею в виду Цветы Зла. Я и не подозревал, что держу в руках искусственный разум, когда ты передал мне эту книгу.
— Извини. Обстоятельства смягчают мою вину. Мондамей, познакомься, это Цветы Зла. Цветы, это Мондамей, машина-убийца.
— Очень приятно, — сказал Мондамей.
— Взаимно. Я нахожу ваше положение чрезвычайно затруднительным — весь этот мертвый груз неисправных контуров, невозможность нормально функционировать…
— О, все не так уж плохо. То, что я сейчас делаю, доставляет мне не меньше удовольствия, чем прежние занятия.
— Чем же вы занимаетесь?
— Я гончар, леплю горшки. Впрочем, любая тонкая работа в области искусства доставляет мне радость.
— Как интересно! Пожалуй, и мне пора испробовать какую-нибудь манипуляционную деятельность. По крайней мере, я хотела бы попробовать. С огромным удовольствием посмотрела бы ваши горшки при случае…
— Цветы, — перебил Рэд, — ты уже обнаружила передатчик?
— Да. Он укреплен на раме у левого заднего колеса.
— Благодарю.
Рэд подошел к задней части пикапа и присел.
— Верно, — сказал он через секунду.
Отделив передатчик, он перешел к роскошной машине Джона (она, кроме всего, была еще и на воздушной подушке) и прикрепил устройство под передним бампером. Потом вернулся к Мондамею, который продолжал перелистывать Цветы.
— Пусть знают, что мы его побили, — произнес Рэд.
— А этот «Пейзаж» — прелестная вещица, — сказал Мондамей.
— Спасибо.
— Пора уже обедать, — заметил Рэд. — Пойдем, составь мне компанию. Расскажешь, как шли дела с тех пор, как мы виделись последний раз. У меня к тебе куча вопросов.
— С удовольствием, — ответил Мондамей. — Кстати, прости за все это происшествие.
— Ты не виноват. Но я не прочь получить несколько советов.
— Естественно. А я с нетерпением жду твоего рассказа.
— Тогда пойдем.
— Эй, не посылай заряд по этому контуру. Его называют щекотным… Перестань же!
Рэд остановился.
— Что?
— Извини, я и не заметил, что говорю вслух. Цветы заинтересовалась одним из моих блоков.
— А-а…
Они пересекли веранду и вошли в дом.
Глава 2
Все кончилось. Рэнди утром отвез Джулию на автобусную станцию, помог уложить чемодан, попрощался. Сейчас она уже на пути к родительскому дому в Вирджинии. И в комнате, и на кухне не осталось ничего, что напоминало бы о ней, пока Рэнди бродил по квартире, стакан за стаканом поглощая холодный чай. Вчера он сдал последний выпускной экзамен, и вместе с Джулией они пошли в хороший ресторан на ужин. Он даже заказал по этому случаю бутылку отменного вина. Ни он, ни она вслух об этом не говорили, но оба чувствовали, что настал конец.
Теперь она уже на пути домой, а ему нужно чем-то занять лето. Джулия хотела, чтобы он поехал с ней, твердила, что отец найдет ему работу на лето. Но Рэнди почуял ловушку. Он не хотел пока принимать никаких обязательств. Их отношения сложились прекрасно, потому что с самого начала рассматривались как временные. Но, сделав такое предложение, Джулия пыталась изменить правила, а он еще не был готов. Где-то в дальнем уголке сознания еще жила жажда поиска, хотя детская решимость уже погасла. К тому же оставалось многое другое, что он намеревался сделать, прежде чем заводить семью.
Нет. Она предложила, он отказался. Что-то изменилось. Возникло новое чувство — все кончилось.
Рэнди подошел к окну и взглянул в сторону университетского городка, расположенного в трех кварталах. На нем была трикотажная футболка, шорты-бермуды и плетеные сандалии. День стоял ясный, теплый, и, как уверял прогноз, изменений в погоде не намечалось.
Он провел рукой по широкому лбу и почувствовал испарину.
Рэд приложил стакан к щеке и рассматривал проезжающие машины, машины на стоянках, велосипедистов, витрины магазинов… В кронах деревьев все еще гудели насекомые. На тротуаре под окном рыжий кот лизал брошенное мороженое.
Все кончилось. Вернуться в Кливленд и пойти работать на стройку? Тоже плохо. Если жить дома — мистер Шеллинг из кожи вон лез, заверяя Рэнди, как они его ждут, — с ума можно сойти. Но найди он себе и отдельную квартиру, все равно от них не отделаться. Рэнди встречался с ним до сих пор только два раза и не мог заставить себя называть его никак иначе, кроме «мистер Шеллинг», хотя тот женился на матери Рэнди шесть месяцев назад. Нет, не потому, что он его невзлюбил. Просто он до сих пор его не знает и знать не желает. Решено, туда он не поедет. Это тоже кончено.
Рэнди отпил глоток чая и повернулся лицом к спальне. Жарко, тяжело думать. Они поздно легли вчера, а утром рано встали. Растянуться на кровати, надеяться на случайный ветерок и идею, что вдруг забредет в голову? Где найти летнюю работу старшекурснику-филологу? Впрочем, может, осенью перейти на лингвистику? Или романские языки? Хорошо бы отправиться за рубеж секретарем или переводчиком…
Когда он проходил мимо шкафа, рука непроизвольно взяла с полки «Листья травы». Значит, это действительно сидело в глубине сознания — манящий поиск…
Рэнди взял книгу с собой в спальню. Нужно чем-то занять мысли.
Он подложил под спину подушку, уселся поудобнее, начал переворачивать страницы. Странно, однако, откуда такая любовь к этой книге? Он намеренно избегал трогать ее последние пятнадцать минут, потому что она настойчиво притягивала внимание всякий раз, когда он проходил мимо шкафа. Книга — единственное, что осталось у него от отца.
Читать он кончил уже в сумерках и при свете настольной лампы. Влажные круги от стаканов не испарились, а лежали на поверхности стола, словно диаграммы.
Рэнди думал об отце, которого никогда не видел. Поль Карфаген прожил с его матерью недолго и уехал еще до того, как она узнала, что ждет ребенка. Где он сейчас? В каких-нибудь дальних краях? Вообще погиб?
Рэнди открыл последнюю страницу, где хранилась единственная фотография отца. Черно-белый снимок, на нем — большерукий мужчина с массой вьющихся волос. У него были очень густые брови, грубоватые, но точеные черты лица, и он улыбался, несмотря на то что чувствовал себя неловко в легком костюме и галстуке.
Перевозки… Он сказал Норе, что занимается перевозками. Это могло означать что угодно — от диспетчера такси до пилота авиалайнера.
Рэнди поискал в этом лице сходство с собой. Нашел.
Нужно отыскать его. Нужно поговорить с ним, узнать, кто он, откуда, чем занимается, были ли у него еще дети. Поль Карфаген… Интересно, это его настоящее имя? Вот только с чего начать поиски? Когда он уехал тогда, в ту ночь в голубом грузовичке-пикапе, единственное, что после него осталось, была книга — «Листья травы». И зародыш Рэнди…
Он положил снимок на место, закрыл книгу — довольно тяжелую, по виду даже не скажешь. В одном месте зеленый переплет вытерся, и было видно, что он сделан из легкого светлого материала.
Рэнди раскрыл ее и начал перелистывать. На первый взгляд в разбросанных отметках не было никакой системы. Но он начал с первой попавшейся и продолжал читать вслух все остальные до конца книги, чего раньше никогда не делал. Странно, прежде ему не приходило в голову поискать в пометках намека на характер отца. Что заставило его отметить именно эти места? Может, это не его пометки, может, книга была такой куплена…
И тем не менее что-то в этих строках вызывало отклик в душе Рэнди. Свобода, неуспокоенность, казалось, заставляли его дух реагировать на зов строчек.
«Может, это только потому, что мне всего двадцать лет? Что я буду чувствовать лет через десять?» Он пожал плечами и продолжал читать.