Я чувствовал, что у меня все же есть некоторое преимущество — Грин-Грин выбрал в качестве поля битвы мой собственный мир. Конечно, я и понятия не имел, сколько лет он уродовал его. И меня сильнее всего беспокоил вопрос — что же ему удалось с ним сделать? Приманку он выбрал умело. Но так ли хороша сама ловушка? Какие, на его взгляд, у него есть преимущества передо мной? В любом случае в противоборстве с другим Имя-носящим ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. То же самое относится и ко мне.
Вам никогда не доводилось видеть, как сражаются Betta splendis — бойцовые рыбки? Это совершенно не похоже ни на петушиные бои, ни на драку собак, ни на схватку кобры с мангустой. Двух самцов помещают в один аквариум. Они начинают быстро плавать туда-сюда, словно красно-сине-зеленые тени, расправив плавники и раздувая жабры, пока не начинает казаться, что они значительно увеличились в размерах. Потом они медленно сближаются и плывут бок о бок минут двадцать. Затем следует выпад, настолько быстрый, что глаз не может уследить за ним. Потом они снова плывут вместе, медленно и мирно. И внезапно опять сплетаются в разноцветном вихре, затем снова замирают. Это повторяется несколько раз — мелькание разноцветных плавников и вновь обманчивое спокойствие. Вскоре их уже окутывает красноватая дымка. Новая схватка. Рыбки замирают, сцепившись пастями. Проходит минута, иногда — две. Один из самцов отплывает в сторону. Другой — всплывает вверх брюхом.
Нечто подобное, мне кажется, произойдет вскоре между мной и Грин-Грином.
Я оставил позади луну. Впереди, заслоняя звезды, рос темный диск планеты. По мере приближения к ней космошлюпка скользила все медленнее и медленнее. Включились тормозные двигатели, и когда я наконец вошел в верхние слои атмосферы, скорость посадки упала до минимума. Подо мной в лунном свете сияли сотни озер, словно монеты на дне глубокого колодца.
Я попытался засечь огни искусственного происхождения, но ничего не обнаружил. Еще одна луна — Флопсус — показалась над горизонтом, присоединившись к своим сестрам. Примерно через полчаса я уже различал смутные очертания континентов. Я сравнил их с теми, что хранились в моей памяти, и впервые взялся за рули шлюпки-дрифтера.
Словно лист с дерева в безветренный день, кружась и заваливаясь на крыло, я планировал к поверхности планеты. По моим прикидкам выходило, что озеро Ахерон, посреди которого находится Остров Мертвых, находится примерно в шестистах милях к северо-западу.
Далеко внизу показались облака. Я продолжал скользить вниз, и вскоре они исчезли. За следующие полчаса, потеряв несколько сот футов высоты, я продвинулся миль на сорок к своей цели. Не следят ли за мной какие-либо средства обнаружения — этот вопрос волновал меня прежде всего.
Дрифтер попал в полосу сильных воздушных течений, и я некоторое время сражался с ними, но потом мне все же пришлось спуститься на несколько тысяч футов, чтобы избежать наиболее мощных из них.
В течение нескольких часов я упорно двигался на северо-запад. На высоте пятьдесят тысяч футов меня отделяло от цели четыреста с лишним миль. Так все-таки следят за мной или нет?
За следующий час я преодолел еще семьдесят миль, потеряв при этом двадцать тысяч футов высоты. Пока все шло прекрасно.
На востоке стала заниматься заря, и я пожертвовал тысячью футов, чтобы избежать ее лучей. Скорость спуска заметно возросла. Было такое впечатление, словно я погружаюсь в океан — из светлых слоев воды в темные.
Но солнечные лучи преследовали меня. И вскоре мне вновь пришлось скрываться от зари. Пробившись сквозь слой облаков, я продолжал спуск, пытаясь одновременно определить свое местоположение. Сколько еще миль до Ахерона?
Наверное, около двухсот.
Тут полоска зари настигла и обогнала меня.
Я быстро снизился до пятнадцати тысяч футов, выиграв еще миль сорок. Затем отключил несколько пластин-антигравов.
Когда до поверхности оставалось примерно три тысячи миль, уже совсем рассвело.
Минут через десять я нашел подходящее место и приземлился.
Солнце встало на востоке. Я находился примерно в сотне милях от Ахерона, плюс-минус миль десять. Подняв купол кабины, я дернул за шнур системы самоуничтожения, спрыгнул на землю и побежал.
Минуту спустя шлюпка бесшумно развалилась на куски и сгорела. Я перешел на шаг, закинул рюкзак за спину, сориентировался и направился через поле к видневшимся вдали деревьям.
Глава 5
Прошло всего пять минут, и Иллирия вновь вернулась ко мне, словно я никогда и не покидал ее. Просочившись сквозь густой туман, повисший среди деревьев, солнечный свет приобрел розово-янтарный оттенок; на травинках и листьях деревьев блестели капельки росы; воздух был прохладен, сладко пахло влажной землей и прелыми листьями. Маленькая желтая птичка, описав круг над моей головой, опустилась мне на плечо, недолго посидела там и вновь улетела.
Я остановился, чтобы вырезать себе посох, и запах очищенной от коры древесины напомнил мне Огайо и ручей, на берегу которого я делал свитки из срезанных ивовых веток. Я сначала вымачивал их целую ночь в ведре, а потом снимал с них кору, предварительно постучав по ней рукояткой ножа, чтобы отделить от древесины. А еще неподалеку от того ручья росла земляника. Здесь я тоже нашел несколько ягод, крупных и пурпурно-красных, и, раздавив их пальцами, слизнул кислый сок.
Пока я занимался ягодами, украшенная гребнем, красная, как помидор, ящерица лениво сползла с верхушки камня и устроилась на моем ботинке. Я прикоснулся к ее короне, потом осторожно отодвинул животное в сторону и продолжил свой путь. Когда я обернулся, ее карие глаза встретились с моими.
Я шел среди огромных, сорока-пятидесятифутовых деревьев, и с ветвей мне на голову время от времени капала роса. Постепенно просыпались птицы, появились дневные насекомые. Надувшийся, как воздушный шарик, свистун завел свою долгую песню, сидя на ветке прямо надо мной, постепенно выпуская запасенный воздух. Откуда-то слева доносились голоса его друзей или родственников. Шесть пурпурных цветков Cobra de capella как молнии выскочили из-под земли, покачиваясь на стебельках и размахивая лепестками, словно сигнальными флажками, а их терпкий аромат наполнил воздух, разя наповал. Но я даже не вздрогнул — все здесь осталось по-прежнему, как будто я никогда и не покидал планеты.
Я шел вперед, и ковер из травы постепенно становился все реже и реже, а деревья — еще выше, некоторые экземпляры были около семидесяти футов высотой. На моем пути стали попадаться валуны. Неплохое место для засады; с другой стороны, здесь можно было и самому от кого-нибудь спрятаться.
Вдруг лес погрузился в полумрак, и над моей головой заверещали мартышки — с запада стеной надвигались грозовые тучи. Встающее из-за горизонта солнце окрасило их в кровавый цвет, его лучи с трудом пробивались сквозь густую листву деревьев. На обвивавших лесные гиганты лианах распустились цветы, похожие на серебряные канделябры, и воздух вокруг них был пропитан запахом ладана. Я перешел вброд журчащий ручей, и хохлатые водяные змейки плыли за мной, ухая, словно совы. Они были довольно ядовиты, но отличались дружелюбным нравом.
На другом берегу дорога пошла вверх. Чем дальше я шел, тем сильнее становилось чувство, что в окружающем меня мире что-то изменилось. Что именно было не в порядке, я определить не мог, просто чувствовал, что произошла какая-то почти неуловимая перемена.
Прохлада утра и лесной чащи не исчезла с наступлением дня. Напротив, она, казалось, усиливалась. Воздух явно становился все холоднее и холоднее, пока меня не начал бить озноб. Правда, небо было почти целиком затянуто тучами, а ионизация, которая предшествует грозе, часто вызывает подобные ощущения.