По дороге доктор Пелс сделал несколько остановок, чтобы навести справки об интересующем его человеке в других мирах. Таким образом он мог сэкономить немало времени, если ему, конечно, сопутствовала бы удача. Когда он доберется до СЭЛа (Салона, Элизабет и Линкольна), придется около года ждать доступа к главному компьютеру, поскольку все крупные общественные оздоровительные проекты имеют автоматический приоритет.
Поэтому он направился в сторону СЭЛа, центрального ядра Объединенной Лиги, кружной дорогой, в которой его сопровождали бесчисленные концертные номера и совершенная аналитическая аппаратура. Пелс сомневался, что когда-нибудь доберется до СЭЛа, или что в этом возникнет необходимость. За два десятилетия борьбы против мвалакхарран кхур, дейбианской лихорадки, доктору Пелсу удалось узнать про нее совсем немного, но он был уверен, что сможет распознать в качестве улик детали, на которые другой специалист не обратит внимания, посчитав их случайностями. Кроме того, доктор Пелс не сомневался: по этим уликам он обязательно отыщет нужного ему человека и получит оружие, при помощи которого победит еще одно воплощение Смерти.
В десяти секундах от вечности доктор Пелс оскалил зубы в белой, белой усмешке, в то время как темп музыки увеличился. Скоро он получит ответ от тигра в ночи.
Когда он проснулся, хронометр показывал, что прошло два с половиной дня. Он приподнялся на локте, взял одну из фляжек с водой и начал пить. Ему всегда ужасно хотелось пить после выхода из катарсиса-комы. Однако, несмотря на жажду, он чувствовал себя превосходно. Его переполняла энергия, он ощущал себя единым целым с окружающим миром. Обычно такое состояние продолжалось несколько дней.
Прошло совсем немного времени, прежде чем он заметил, что утро обещает быть ясным и приятным.
Он быстро помылся, взяв для этого воду из фляжки и носовой платок. Надел чистую одежду, собрал рюкзак и, подхватив посох, направился к тропинке. Спускаться вниз по склону было легко, и он принялся насвистывать. Трудный путь через джунгли, казалось, проделал кто-то другой годы назад. Менее чем за час он спустился в долину и вскоре уже проходил мимо небольших домиков. Потом они стали попадаться на его пути все чаще. А вскоре он и сам не заметил, как оказался на главной улице небольшого городка.
Спросил у первого встречного, как пройти к больнице. Обратился к какому-то прохожему на втором из самых распространенных языков планеты, и сразу получил вразумительный ответ. Десять кварталов. Никаких проблем.
Подходя к восьмиэтажному зданию, он достал небольшой кристалл из коробочки, которую нес в рюкзаке. Как только он вставит кристалл в медицинский компьютер, доктора сразу узнают все, что нужно, о Хейделе фон Хаймеке.
Однако когда он вошел в задымленный, заваленный газетами вестибюль, оказалось, что представляться не требуется. Регистратор, брюнетка средних лет в серебристом одеянии без рукавов, стянутом ремнем на талии, поднялась на ноги и пошла ему навстречу. У нее на шее висел местный амулет на изящной цепочке.
— Мистер X! — воскликнула она. — Мы так волновались! Мы получили сообщение…
Он прислонил свой посох к вешалке.
— Маленькая девочка..?
— Слава Богу, Люси еще держится. Нам сообщили, что вы сюда летите, а потом радиосвязь прервалась, и…
— Отведите меня к лечащему врачу этой девочки.
Трое других людей, находящихся в вестибюле — двое мужчин и женщина, — уставились на него.
— Одну минуту. — Регистраторша вернулась к своему столику, прикоснулась к каким-то кнопкам и заговорила в микрофон: — Пожалуйста, пришлите кого-нибудь вниз, проводить мистера X. — Потом, обращаясь к Хейделю, добавила: — Может, вы пока присядете?
— Благодарю вас, я постою.
Тогда женщина снова стала разглядывать Хейделя своими голубыми глазами, которые почему-то его смутили.
— Что случилось? — спросила она.
— Отказало питание сразу нескольких систем, — ответил он, глядя в сторону. — Я был вынужден произвести аварийную посадку и добираться пешком.
— И далеко вам пришлось идти?
— Да, довольно далеко.
— Прошло столько времени, никаких сообщений не поступало, и мы подумали…
— Я должен был принять кое-какие меры предосторожности, прежде чем войти в ваш город.
— Понятно. Мы так рады, что вы наконец пришли. Я надеюсь…
— И я тоже, — со вздохом сказал Хейдель, вспомнив в этот момент девять могил, которые были заполнены с его помощью.
Вскоре дверь возле столика регистратора распахнулась, и из нее вышел пожилой человек в белом, который, заметив Хейделя, направился прямо к нему.
— Хелман, — сказал он, протягивая руку. — Я лечащий врач девочки Дорн.
— Тогда вам понадобится вот это, — проговорил Хейдель и протянул ему свой сверкающий кристалл.
Доктор был невысоким розовощеким человечком. Остатки волос пучками торчали у него на висках. Как и у всех докторов, которых Хейделю приходилось видеть, руки и ногти этого человека казались самыми чистыми предметами во всей комнате. Человечек взял Хейделя за плечо правой рукой с тонким кольцом необычной формы и подтолкнул к двери.
— Давайте пройдем в мой кабинет, где мы сможем все спокойно обсудить.
— Я надеюсь, вам известно, что у меня нет медицинского образования, — сказал Хейдель.
— Нет, я этого не знал. Не думаю, что это имеет сколько-нибудь принципиальное значение, если вы X.
— Я действительно X. Но мне не хотелось бы, чтобы об этом стало широко известно. Я…
— Понимаю, — перебил Хелман и повел Хейделя по широкому коридору. — Мы сделаем все, что от нас зависит.
По дороге он остановил другого человека в белом.
— Пропустите это через наш медицинский компьютер, — велел он, — и пришлите результаты в кабинет номер семнадцать. Сюда, пожалуйста, — добавил доктор, обращаясь к Хейделю. — Садитесь.
Они уселись за большим столом для совещаний, Хейдель взял пепельницу, поставил ее рядом с собой и достал из кармана куртки сигару. Потом выглянул в окно на зеленое небо. В одном из углов комнаты, на небольшом пьедестале, сидело на корточках местное божество, искусно вырезанное из какого-то бело-желтого вещества.
— Ваше состояние меня завораживает, — сказал врач. — Оно было описано столько раз, что у меня такое ощущение, будто я лично с вами знаком. Ходячие антитела, живой резервуар с лекарствами…
— Ну, — прервал его Хейдель, — наверное, можно сказать и так, но вы уж очень все упрощаете. После соответствующих приготовлений я действительно могу выдать вакцину практически от любой болезни, если пациент еще не безнадежен. С другой стороны, мое собственное состояние не столь однозначно. Вероятно, правильнее было бы сказать, что я живой резервуар болезней, которые мне удается контролировать. Когда достигается равновесие, я превращаюсь в лекарство — но только в этот момент. В остальное время я представляю опасность для окружающих.
Доктор Хелман снял темную нитку со своего рукава и аккуратно положил ее в пепельницу. Хейдель улыбнулся, заметив это и раздумывая над тем, как он выглядит в глазах врача.
— И вы не знаете принципов работы этого механизма?
— Никто не может сказать ничего определенного, — ответил Хейдель и поднес спичку к сигаре. — Просто всюду, где бы я ни появлялся, ко мне пристают болезни. Я заболеваю, а потом что-то помогает мне победить болезнь, и я поправляюсь. После этого, при определенных обстоятельствах, из моей крови может быть приготовлена сыворотка, эффективная против аналогичной болезни.
— А в чем конкретно заключаются эти приготовления и обстоятельства?