Пусть они найдут Хаймека, а он потом у них его отнимет. Но они могут не… Ну, тогда…
В этот момент в вопросах отпала всякая необходимость.
Морвин шел довольно быстро и споткнулся, когда хотел остановиться. Он забрался на горную гряду немного раньше Шинд, и сквозь полуосвещенную рассеивающуюся дымку увидел худого темноволосого человека с посохом в руке, который стоял, не шевелясь, и смотрел назад. Морвин ни секунды не сомневался по поводу личности этого человека и, к собственному удивлению, вдруг сообразил, что не ожидал увидеть его так быстро. Придя в себя, он почувствовал в своем сознании Шинд.
— Вот он! Я уверена! Однако что-то случилось! Он…
И тут Морвин вцепился руками в голову и упал на колени. Он еще ни разу в жизни не слышал крика, который раздавался бы у него в мозгу.
— Шинд! Шинд! Что происходит?
— Я… я… Она поймала меня! Здесь…
В его мозгу заклубился туман, последовала неожиданная серия наложений одного изображения на другое, причем видения эти были такими яркими и сменялись так быстро, что он был не в состоянии отличить реальность от бреда.
Потом бесконечные синие и голубые волны перекрыли все остальное, в этих волнах с головокружительной скоростью кружились в немыслимом танце мириады голубых женщин; и тогда он понял — причем на то не было никакой рациональной причины — что их множественность есть некая иллюзия, имеющая символический смысл; потом женщины начали распадаться, перетекать одна в другую, слились, стали более осязаемыми и значительными.
В этот момент Морвин почувствовал, что мерно раскачивающиеся женщины внимательно его изучают. Наконец их осталось только две: одна — высокая, нежная, прелестная, похожая на мадонну; другая — совсем иная: опасная и пугающая, других слов он подобрать не мог. А затем они превратились в одну, причем лицо второй стало доминирующим. Окруженная голубыми молниями, женщина смотрела на Морвина немигающим взглядом, ее глаза, лишенные век, в единое мгновение отняли у него тело и разум, вселили в него ужас своей иррациональной, первобытной напряженностью.
— Шинд! — крикнул он и тут же выстрелил. Его окатила волна смеха.
А потом:
— Она подчинила меня.
Морвину показалось, что он услышал именно эти слова.
— Я… Помоги мне!
Разряженное оружие выскользнуло из его пальцев. Морвин почувствовал, что оказался в самом центре странного сна, нет, скорее космического кошмара. Двигаясь без движения, думая без мыслей, он напряг сознание и, вспомнив свои занятия чужими снами, ухватил образ и собрался с силами. Движимый на этот раз ужасом, который пронесся словно пожар по комнатам его существа, он обнаружил, что владеет могуществом, доселе ему недоступным — и тогда Морвин нанес удар по насмехавшейся над ним синей женщине.
Выражение ее лица изменилось, ей стало не до смеха. Она задрожала, стала непропорциональной, очертания ее тела потеряли определенность, она исчезла и появилась, снова исчезла и снова появилась. И тогда Морвин заметил, что на земле лежит человек.
Болезненный вой наполнил его сознание… и пропал. Женщина исчезла, и он вместе с ней.
— Остановись! Малакар обернулся.
— В чем дело?
— Теперь уже ни в чем, — ответила Джакара. — Мы закончили здесь. Пора возвращаться на корабль. Мы улетаем.
— О чем ты говоришь? Что случилось? Девушка улыбнулась.
— Ничего, — повторила она. — Теперь уже ничего.
Глядя на нее, Малакар, однако, понял, что все-таки что-то произошло. Ему понадобилось несколько минут, чтобы разобраться в своих впечатлениях. Первым делом он заметил, что лицо Джакары приняло какое-то непривычное расслабленное выражение. Он вдруг подумал, что ни разу не видел девушку в состоянии радостного оживления и что она до сих пор всегда была напряженной, настороженной и вела себя почти по-военному сдержанно. До нынешнего момента. Ее голос тоже изменился. Кроме того, что он стал мягче и нежнее, в нем появились командные нотки — не подчиниться ей было бы неслыханно.
Все еще пытаясь отыскать правильный вопрос, Малакар проговорил:
— Я не понимаю.
— Естественно, не понимаешь, — ответила Джакара. — Но видишь ли, в дальнейших поисках больше нет никакой нужды. Тот, кого ты искал, здесь. Человек по имени фон Хаймек теперь совершенно для тебя бесполезен, потому что мне удалось подобрать для себя гораздо более подходящее обиталище. Мне нравится Джакара — ее тело, ее простые чувства. Я останусь в ней. Вместе мы сможем исполнить все, чего ты так хочешь. И даже больше. Гораздо. Ты получишь массовые эпидемии и смерти, о которых мечтал. Увидишь, как настоящую болезнь, называемую жизнью, излечит наше лекарство. Давай вернемся на корабль и направимся в какое-нибудь густонаселенное место. К тому времени, как мы туда доберемся, я буду готова. Твоим глазам предстанет зрелище, которое удовлетворит даже твою страсть. И это будет только начало…
— Джакара! У меня нет времени на шутки! Я…
— Я не шучу, — тихо проговорила она, потом подошла к нему и подняла руку к его лицу.
Коснулась пальцами щеки, остановилась на висках. И тогда Малакар с ужасом увидел картины страшной смерти миллионов людей. Мертвые и умирающие были повсюду. В его сознании на телах поверженных появлялись симптомы одной болезни, а потом другой… и так до бесконечности. Он увидел охваченные эпидемиями планеты, пустые, безжизненные миры, где улицы, дома, здания, поля, гавани, реки, канавы наполнены разлагающимися телами людей всех возрастов и полов, словно ставших жертвой смертоносного урагана.
Малакару стало плохо.
— О Господи! — выдохнул он наконец. — Что ты такое?
— Я же показала тебе, и ты все равно спрашиваешь?
Он отшатнулся.
— Здесь что-то не так. Голубая богиня, о которой говорил Сандоу…
— Тебе повезло, — сказала она, — и мне тоже. Ты обладаешь гораздо большими возможностями, чем мой прежний аколит, и у нас схожие цели…
— Как тебе удалось вселиться в Джакару?
— Твоя служанка, Шинд, была в ее сознании, когда мы встретились, Джакара оказалась для меня предпочтительнее, чем тот человек, с которым я до сих пор имела дело. Я перешла. Приятно снова оказаться в теле женщины.
— Шинд! Шинд! — позвал Малакар. — Где ты? Что случилось?
— Твои слуги не совсем здоровы, — сказала она. — Но они нам больше не нужны. Мы должны оставить их здесь. Особенно человека, которого зовут Морвин. Идем же! Вернемся на корабль.
Но очень слабо, слабо, словно собака, скребущаяся в дверь, Шинд коснулась его сознания.
— …Правда. Сандоу… был прав… Я увидела сознание… недоступное пониманию… Уничтожь ее…
Малакар был потрясен, тем не менее протянул руку к своей кобуре…
— Какая жалость, — сказала она. — Мы неплохо развлеклись бы. Впрочем, теперь я могу это сделать и сама — более того, боюсь, у меня нет другого выхода.
…И он понял, что опоздал, потому что пистолет Джакары уже был в руке незнакомки.
Темное течение поднимало осколки его сознания, несло их куда-то, потом они падали вниз с ужасающей высоты и снова поднимались. На дно, а потом опять вверх…
Морвин увидел пистолет.
Еще не успев сообразить, кто он такой и где находится, Морвин потянулся к оружию. Холодное прикосновение металлической рукоятки к его ладони обещало надежность и защиту.
Моргая, он увидел обратный путь к нормальному существованию и последовал ему. Поднял голову.
— Шинд? Где ты?
Шинд не отвечала, ее нигде не было видно. Повернувшись, он заметил лежащее в двадцати шагах тело мужчины. На нем была кровь.
Он поднялся на ноги и пошел к телу.
Человек дышал. Его голова была повернута в противоположную от Морвина сторону, правая рука неестественно вывернута, пальцы неуклюже шевелились.