Следующие слова этого старинного церковного гимна позабылись, поэтому он затянул другой:
Нет, не то. И он попробовал свой излюбленный старинный псалом номер сто:
Но, похоже, он перевирал слова и получалось не очень складно. Зато на душе сразу полегчало.
Тут Тибор обратил внимание на то, что злополучное колесо больше не подвывает. Он свесил голову и взглянул на ступицу. Ничего себе! Колесо вообще заклинило.
«Эх, мало было печали, так черти еще накачали! — с горечью подумал он, натягивая поводья. — Тпру, милая!.. Ну, пегашка ты моя волоокая, далеко мы с тобой уехали, да не очень».
Тибор сидел неподвижно и впитывал в себя окрестные звуки: шелест кустарника и скрип деревьев на ветру, попискивание каких-то зверушек — одни проворно бежали по своим делам, другие — всякая мелкота — весело резвились на утреннем ласковом солнышке. Все они — дети мира сего, даром что тела их изуродованы, вид у них гротескный, гены порченые. Но и у этих смешных или страшных уродцев есть право веселиться на припеке.
Совы позасыпали. Правда, проснулись краснохвостые ястребы. Где-то вдали умиротворяюще красиво пела птица. А пела она — словами: «Освети тот угол, во коем ты…» Потом какая-то невнятица — и дивной трелью: «Хвала тому, кто дал крыло, и древо, и каменья. Благодарим! Твитти-туддл, твитти-туддл!» И птица начала пение сначала, повторяя все прежде спетое Тибором.
Эге, да это мутант — квазиптица. Интересно, она понимает, что поет? Или она вроде попугая? Кто ж знает… Он не может пойти к кусту и глянуть на нее — природа ходилок не дала. Ну а теперь вот еще и колесо заколдобило, будь оно неладно. «А мне было бы полезно побеседовать с квазиптицей. Вдруг ей доводилось встречать Господа Гнева, и она знает, где его искать!»
Тут в зарослях справа от него началось какое-то шевеление, оттуда показалось нечто большое. Тибор вытаращился в сторону зарослей — и глазам своим не поверил.
Там, свившись витками, лежал громадный червь — размером поболее питона. Червячище, медленно развиваясь, пополз в сторону остолбеневшего художника. Страшилище — то ли человекообразный червь, то ли червеобразный человек — тащилось вперед с небольшой скоростью, оставляя за собой заметный маслянистый след на траве. По мере приближения оно начало пищать — тоненьким пронзительным голоском.
Тибор совершенно растерялся — сидел, пришибленный, и ждал, что будет дальше.
Маслянистые струйки с червячищи, попадая на листья — серые, зеленые, рыжие, — сперва окрашивали их словно лаком, затем листья на глазах скручивались, будто облитые кислотой. По дороге исполинский червь задевал деревья, и с них сыпались мертвые плоды. Когда эта тварь доползла до дороги, от ее фырканья завихрилась пыль.
— Эй ты! — прошипел червячище. — Я могу тебя убить!
«Господи, и этот налаживается меня прикончить! Что ж вы все, сукины дети, повадились меня убивать!» — внутренне возмутился Тибор.
Червяк подполз совсем близко, остановился и заколотил хвостом по дороге, поднимая пыль в сторону пришельца. Затем подполз к луже и стал молотить хвостом по ней так, чтоб брызги летели в Тибора.
— Убирайся отсюда и оставь меня в покое! Я здесь охраняю сокровище. Ты бы и хотел добраться до него, но — накось, выкуси! Понял? Слышь меня? Вали отсюда!
Тибор крикнул:
— Да не могу я уехать!
Голос его дрожал, тело так трясло, что манипуляторы не сразу вытащили пистолет. Наконец он извлек оружие и прицелился в голову монстра-мутанта — получеловека-получервя.
— Слышишь ты, безрукий-безногий, я — порождение навоза! — заорал червовек. — Я родился в результате вашей дерьмовой войны. Это и твоя вина, что я такой уродливый. Ты только посмотри, какая мерзостная тварь перед тобой!
Червовек вытянулся и высоко поднял голову, как танцующая кобра. Его голова качалась в каком-то метре от Тибора. По извивающемуся телу текла зловонная жидкость.
Тибор от ужаса и отвращения закрыл глаза.
— Нет, ты гляди, гляди! — неистовствовал червовек.
— Ах ты, червяк глупый! — прохрипел Тибор, бессмысленно размахивая пистолетом.
Червяк-то червяк, но и человек, однако же! А в человека Тибору не стрелялось. Он беспомощно мотал головой, ожидая, что челюсти страшилища сомкнутся на его горле. Вот она — смерть неминучая! Он покорно закрыл глаза. Но и с закрытыми глазами ощущал, как у самых его губ мечется раздвоенный язык монстра.
— Я отравляю тебя! — злорадно провозгласил червовек. — Чувствуешь вонь — это мой пот! А сам я бессмертен, как все по-настоящему уродливое! Я есть Вечный Червь! Я буду жить, сколько будет существовать Земля!
Кольцами страшилище обвилось вокруг тележки и коровы. Когда червовек начал обвиваться и вокруг неполноценного тела калеки, Тибор включил генератор электрического поля — в последней безнадежной попытке спастись.
Послышалось жужжание, посыпались искры — и червь стремительно отпрянул.
— Ага! — воскликнул обнадеженный Тибор. — Вот тебе пяток ампер! Не нравится? Сейчас прибавлю!
Тибор увеличил мощность электрошока.
Червовек далеко отвел голову, чтобы одним мощным ударом покончить с художником.
«Нет, тварь, уж если кому и помирать, так лучше ты подохни!» — подумал Тибор.
Мерзостный зубастый клюв червя устремился к голове Тибора — но словно ударился об электрическое поле и остановился на полпути. Этого мгновения было достаточно для Тибора, чтобы высмотреть мягкое, незащищенное место на шее червя, прицелиться и нажать на курок.
— Я спокойно спал! — провыл червь. — Зачем ты разбудил меня?
Выстрел отбросил его от Тибора. Заметив кровь у себя на шее, червовек запричитал:
— Что ты наделал! Что ты наделал!
Червовек корчился, обливаясь кровью, однако подбирался для новой атаки. Тибор, не глядя на противника, с лихорадочной поспешностью перезаряжал пистолет.
Новая атака. Снова мягкое место на шее прямо перед Тибором. И он опять выстрелил. И опять попал.
— Не убивай меня! — всхлипывая от боли, провыл червовек. — Дай мне мирно спать у моих сокровищ!
С этими словами он повалился в пыль, высвободив и тележку, и корову из своих страшных объятий. Он прерывисто, свистяще дышал и таращился на Тибора.
— Что я сделал тебе? Зачем ты меня убил? — шипел червовек из последних сил. — Разве я причинил тебе зло?
— Нет, — сказал Тибор. — Ты мне зла не причинил.
Он видел, что противник ранен смертельно, и сердце его стало биться спокойнее.
— Извини меня, — продолжил Тибор, кривя душой. — Один из нас должен был… — При этом он поспешно перезаряжал пистолет. — Прости, но из нас двоих может выжить только один.
С этими словами он выстрелил червю между глаз. Тот захлопал веками. Потом Тибор заметил, как зрачки червя расширяются, стекленеют… Конец.
— Вот ты и помер, Вечный Червь, — устало сказал Тибор.
Червовек молчал. Он был мертв. Тибор протянул манипулятор и закрыл глаза мертвеца.
Тут ему пришла в голову блестящая идея. Этот червяк весь в масле — а именно смазки не хватает колесу тележки. Тибор провел манипулятором по телу червя, собрал масло и смазал им ось. Теперь колесо вращалось нормально.
Немного успокоившись, Тибор вдруг припомнил странную фразу, оброненную червем: дескать, не мешай мне спать возле моих сокровищ. Сокровища? Это занятно.
Тибор осторожно объехал труп червя и направился к тому месту, откуда выползла страшная тварь.
За кустами он обнаружил пещеру внутри невысокого взгорка. Внутри все провоняло маслянистой слизью.
Тибор приложил платок к носу, чтобы хоть как-то справиться с вонью, и осветил внутренность пещеры нашлемным фонариком.