— Ты встретился со зверем?
— Ага. Здорово вывихнул плечо. Хотя пару раз в него выстрелил.
— Ты находился без сознания?
— Да.
— Я гадал, почему не мог некоторое время до тебя дотянуться. Ты устанавливал контакт с Сингером?
— Нет.
— А мы — да. Это совершенно сумасшедший индеец.
— Думаю, он знает, что делает.
— А ты знаешь, что делаешь?
— Полагаю, являюсь еще одним сумасшедшим индейцем.
— По-моему, тебе нужно выбираться. Ты же идешь по двум следам, а не по одному.
— Надеюсь, снег не занесет следы. Хотя, падая на землю, он тает. Это хорошо.
— Кажется, эта тварь тебя раз чуть не убила.
— Они меняют форму.
— Следы?
— Ага, и идут ближе к стене. Интересно, что это значит.
— Это значит, что тебе лучше стрелять во все, что движется.
— Здесь что-то влажное и полупрозрачное… Интересно, как выглядит кровь зверя.
— В любом случае, далеко ты ушел?
— Не знаю. Часы у меня сломались. Кажется, будто я иду вечно.
— Пожалуй, тебе лучше остановиться и отдохнуть.
— Черт, нет. Самое время побежать трусцой. У меня появилось ощущение: по-моему, я уже близко, и, по-моему, зверь ранен.
— Не хотелось бы мне находиться в твоем разуме, если он до тебя доберется.
— Пока не уходи. Мне страшно.
— Я подожду.
Следующие четверть часа Железный Медведь, чувствуя молчаливое присутствие Фишера, бежал вдоль складок стены. Они не беседовали до тех пор, пока он не замедлил шаг рядом с поворотом, чтобы перевести дыхание.
— Здесь зверь движется медленнее, крадучись. Но есть немножко этой полупрозрачной жидкости.
— Ты идешь медленно.
— Да. Я переключусь на невидимый свет и надену очки. Пригнусь и загляну за угол.
Последовало длительное молчание.
— Ну?
— Ничего не вижу.
Он направил фонарик на землю.
— След снова изменился. Пойду по нему.
— Подожди. Почему бы тебе не прощупать?
— Я боюсь касаться его разума.
— Я бы гораздо больше боялся всего остального. Почему бы просто не прощупать его очень медленно и непринужденно? Просто поискать присутствие. Подкрадываясь ментально. Я помогу.
— Ты прав, но я сделаю это сам.
Железный Медведь потянулся в боковой каньон, открывшийся перед ним. Сперва осторожно. Потом со все возрастающей силой.
— Там ничего нет, — сказал он. — Я вижу след, но не чувствую зверя. Коли на то пошло, Сингера тоже. Наверно, они прошли дальше.
— Казалось бы…
Он, медленно шагая и рассматривая приметы на почве, приблизился к углу. Отпечатки за поворотом изменились, образовав нечто вроде желобка. Тот сужался, расширялся, а закончился круглыми вмятинами.
Железный Медведь остановился, увидев, куда те ведут, и бросился вперед, заметив нечто отличное от камня. Отпечатки ног Сингера виднелись перед неровной пирамидой из валунов, рядом с торчащей конечностью. Прошло много времени, прежде чем он смог заставить себя отвалить несколько камней, и то лишь после тщательного прощупывания. Он занимался этим несколько минут, пока не вспотел и не сбил себе дыхание. Но наконец узрел глаз — сейчас тусклый — в гладкой неподвижной голове.
— Он накрыл зверя, — сказал Фишер. — Он его пригвоздил.
Железный Медведь не прореагировал.
— Все кончено, — произнес Фишер. — Сингер победил.
— Он прекрасен, — сказал Железный Медведь. — Эта шея… глаз, словно самоцвет.
— Мертв, — продолжал Фишер. — Подожди, пока я проверю. Я скажу тебе, где подниматься. Мы пошлем кого-нибудь тебя подобрать.
— Но где Сингер?
— Полагаю, он знает, как о себе позаботиться. Теперь он в безопасности. Он объявится, когда будет готов. Поверь мне.
— Я пойду за ним.
— Что? Зачем?
— Не знаю. Назови это предчувствием.
— Как ты его найдешь?
— Я начинаю постигать премудрость профессии следопыта. Не думаю, что это будет чересчур сложно.
— Все ведь кончено… и эта коварная местность…
— Пока его тропа шла по безопасным участкам. Кроме того, у меня здесь есть телефон.
— Не свихнись там тоже!
— Не волнуйся.
Он надел очки, перевел их в обычный спектр и пошел по следам Сингера — на север.
— На некоторое время я тебя покину, — сказал Фишер. — Расскажу остальным. К тому же мне надо отдохнуть.
На миг Железному Медведю почудилось, что слышится свисток паровоза, и он подумал о своем отце. Воздух наполнили пухлые снежинки. Он прикрыл нос и рот кожаной перчаткой и пошел дальше.
Мерси Спендер
услышав известие, она открыла бутылку джина, взятую с собой, и налила в стакан, не разбавляя, мурлыкая все это время «Камень веков»; чувствуя, что ответственность снята, выражая благодарность, решая, какую книгу почитать и что связать во время выздоровления; произнесла пару слов за упокой души Уолтера Сендса, которого видела перед собой в стакане, внезапно встряхнула головой.
«Спи спокойно», — сказала она и выпила стакан залпом, а когда пошла налить следующий, стакан каким-то образом разбился, а ей очень захотелось спать, и она решила отправиться на боковую и сохранить значительную часть на завтра.
Сон у нее был тревожный.
Алекс Мансин
услышав известие, перенесся домой, игра закончилась, его команда победила опять; а после прощания с остальными и транспортировки он навестил свою свору и какое-то время играл с собаками, гладкими, скулящими и лижущимися — их привязанность к нему его согревала, — а потом пошел к своей консоли, поставив по правую руку стакан теплого молока, предпринимая действия по поводу множества поступивших посланий; чересчур взвинченный, чтобы спать.
Мысли о недавнем деле врывались в разум и уносились, будто щенки; и улыбка Уолтера Сендса, казалось, мелькнула на миг на экране, когда он читал список биржевых котировок и забавлялся с парой сувенирных костей, которые обнаружил в нижнем ящике туалетного столика в кабинете.
Элизабет Брук
захотела трахаться, была удивлена силой этого ощущения, но осознала, что темп и напряжение предыдущих дней, внезапно спавшие, требуют некоего физического выхода; так что она попрощалась с остальными и перенеслась в Англию, чтобы позвонить своему другу и пригласить того на чай, поговорить о ее недавних переживаниях, послушать какую-нибудь камерную музыку и успокоить призрак Уолтера Сендса, который тревожил ее не на шутку.