Как только мы вошли, стоящие у экрана обернулись и один из них, оказавшийся господином Советником в смокинге, разведя руки, словно собираясь меня обнять, воскликнул:
— А вот и господин ученый! Господа, — обратился он к присутствующим, — имею честь представить Валерия Кимона, ученого, подающего большие надежды, пока еще в степени бакалавра, но в скором времени, я надеюсь, одного из крупнейших деятелей науки нашего государства.
Присутствующие одобрительно зааплодировали. Из-за столь романтичного освещения было довольно сумрачно, и я не сразу разглядел в кучке хорошо одетых мужчин своего брата.
— Бруно?
— Валерий? — эхом отозвался высокий господин с ежиком седых волос и широким, властным лицом. Наше внешнее сходство заключалось лишь в цвете и разрезе глаз. Чуть раскосые, они отливали разными оттенками от серо-голубого до темно-зеленого, словно так и не могли определиться с цветом.
— В чем дело, Валерий? — с неподдельной тревогой спросил Бруно.
— А ты не знаешь?
— Нет.
— Арестован по подозрению в государственной измене.
— Какого черта! Они что, не знают, чей ты брат?!
— Знают, но им нужна моя голова. Пока что — в качестве мыслящего агрегата, а там, может быть, для чего-нибудь еще.
— Идиоты!
— Отнюдь нет. Важнейший проект. Нужны разработчики, а дураков, чтобы идти в этот проект добровольно, не нашлось.
— Ты действительно что-то такое… совершил?
— Ага, якобы стащил у Советника бумажку со стола.
— О боже…
— Господа, — вмешался Советник, — я понимаю, вы рады встрече, однако пришло время заняться тем, ради чего мы все здесь собрались. Прошу садиться.
Он указал на ряд легких алюминиевых стульев, расположенных полукругом перед экраном. Бруно мягко подтолкнул меня к одному из них.
— Не отчаивайся, — шепнул он, когда и без того неяркий свет стал меркнуть. Невесть откуда появившиеся бесшумные слуги накрывали свечи медными колпачками. В ответ я только пожал плечами.
Едва погас свет, ровно застрекотал проекционный аппарат и голубой луч пролег над головами. Я уставился на экран. Мелькнули какие-то цифры, медленно проплыло предупреждение об ответственности зрителей за разглашение государственной тайны, после чего замигали кадры, заставившие зрителей затаить дыхание. На экране люди в серых балахонах собирали прибор, напоминающий короткоствольный пулемет. Руководил ими маленький человек, снабженный природой большим носом, оттопыренными ушами и основательной плешью на лобастой голове. Движения его были суетливы и молниеносны, лишь изредка он позволял себе постоять на одном месте, застывая в картинной позе со скрещенными на груди руками. Помощники его, закончив сборку, навели ствол «пулемета» на группу других людей — в полосатых больничных пижамах и с одинаковыми лицами клинических идиотов, бестолково копошащихся в дальнем углу.
— Только что мы наблюдали сборку аппарата Румова, — раздался во внимательной тишине мягкий голос Советника. — Вы видите первое и последнее испытание этого удивительного прибора на группе пациентов психиатрической клиники. Пациенты обречены на полное затмение рассудка и совершенно асоциальны в своем поведении…
Как бы иллюстрируя слова комментатора, один из «пациентов» ткнул пухлым кулачком в лицо своему товарищу по несчастью. Сдачи он не получил и поэтому продолжал молотить по бессмысленно ухмыляющейся физиономии. Потом невидимый оператор нацелил камеру на группу Румова. Низкорослый человек, скорее всего сам Румов, замахал руками и что-то беззвучно закричал. Его ассистенты склонились к аппарату, напряглись и застыли. Несколько мгновений ничего не происходило, но вдруг, без сколько-нибудь заметного перехода, у «пациентов» изменилось выражение лиц. Драчун прекратил тузить улыбчивого и как бы отшатнулся в ужасе. По руке у него стекала кровь, и он принялся тщательно вытирать ее полой пижамы. Избитый перестал улыбаться и мазнул тыльной стороной ладони по губам. На лице его проявились удивление и обида.
— Вы наблюдали то, что Румов впоследствии назвал «первой стадией пробуждения сознания», — продолжил комментарий Советник. — К сожалению, опыты Румова были прекращены и названы аморальными и противными божественной сущности человека. Сам гениальный изобретатель много лет пытался доказать необходимость своего удивительного прибора, способного в умелых руках совершенно преобразить мир. Но, увы, господа, старая идеология камнем висела на шее прогресса. Только теперь, когда мы стали свободны от ее уз, у нас появилась возможность добиться даже более впечатляющих результатов.
Не успели зрители перевести дух и осмыслить увиденное, как на экран выпрыгнули другие кадры.
Господин Элмер
Ив поднялся к своему номеру и уже притронулся к дверной ручке, как подзабытое ощущение «нежелательного присутствия» заставило его отпрянуть. Почудилось вдруг уголовному хроникеру, что едва он вставит ключ в замочную скважину, как некто, притаившийся за дверью, немедленно пальнет через филенку. Несколько мучительно долгих секунд Ив размышлял, как ему поступить: позвать на помощь, позвонить в полицию или вызвать коридорного? Более блестящих идей он не породил и поэтому просто взял и вставил ключ в замок. Будь что будет. Разумеется, никто не выстрелил, когда Ив, распахнув дверь во всю ширь, вошел в номер. Он бегло осмотрел небольшую комнату и готов был уже посмеяться над своим испугом, но легкий, на границе слуха, шорох бросил его в дрожь.
— Проходите, господин Маргит, не стесняйтесь, — раздался негромкий мужской голос.
Ив сделал несколько шагов вперед и медленно обернулся. Хлопнула закрываемая дверь, звонко щелкнул замок. Из узкой прихожей, отделяющей жилую часть номера от туалетной и ванной комнат, появился давешний незнакомец из ресторана.
— Присаживайтесь, — сказал он, указывая пистолетом на кровать. — Разговор у нас будет долгий и интересный, а его исход будет зависеть от результата.
Ив повиновался — что ему еще оставалось делать?
— Кто вы такой? — спросил он.
— Для вас это не важно, — нагло ответил незнакомец, но тут же добавил примирительно: — Впрочем, для удобства беседы называйте меня Элмером.
— Хорошо, господин Элмер, — согласился Ив. — Давайте побеседуем. Тем более если беседа обещает быть интересной. Я вас слушаю.
— Я, собственно, хотел бы узнать некоторые факты из вашей жизни. Причем, предупреждаю, мои вопросы могут касаться порой самых интимных ее сторон.
— Имею ли я право не отвечать на вопросы, которые покажутся мне излишне нескромными? — стараясь скрыть раздражение, спросил Ив.
— Боюсь, что нет, господин Маргит, — заявил Элмер, проходя в комнату и усаживаясь в кресло, которое, приняв его массивное тело, жалобно скрипнуло. Пистолет Элмер все еще держал в руке, стволом вперед и вверх. На стволе блестела свежая царапина. — Согласитесь, что аргументы у меня достаточно веские.
Он усмехнулся, продемонстрировав ряд безупречно ровных зубов, блеснули даже, как показалось Иву, платиновые коронки.
«Вот черт, — подумал сыщик Маргит, — так и есть, уголовник».
— Первое, что я хотел бы узнать, — каким образом вы связаны с Валерием Кимоном?
Ив выкатил глаза. Господи, да никто, кроме меня, вот уже двадцать лет и не вспоминает несчастного Кимона! — хотел крикнуть он, но звук застрял в глотке.
— О, я вижу, имя это вам знакомо! — обрадовался Элмер.
— Мой отец, — сдержанно ответствовал Ив, — прежде носил фамилию Кимон. Валерий же Кимон, насколько мне известно, был родным братом моего деда Бруно Кимона.
— Гм, опять они что-то там напутали, — пробормотал Элмер. — Тогда я сформулирую вопрос иначе, — сказал он громче. — Как давно вы виделись со своим двоюродным дедом?
— Вы с ума сошли! Валерий Кимон исчез во время Оккупации! Черт побери, Элмер, кто вас информировал?!
— Это не имеет касательства к теме нашей беседы. Отвечайте на вопрос.
— Сумасшедший дом какой-то! — Изумлению Ива не было предела. — Дед пропал за пятнадцать лет до моего рождения. Пропал без вести. Само собой, видеться я с ним не мог. Никогда!