В течение следующих нескольких дней он точно узнал, что мистер Фингер не может его принять. Мистер Фингер слишком занят, и его не интересует упоминание в книге Ринальдо, даже если она станет всемирным бестселлером.
Я пытаюсь пробить глухую стену, подумал Ринальдо. Толстую, дружно выстроенную стену. У меня нет сил пробить ее. Но, может, мне удастся ее обойти? Фрэнсис Фигнер — это Юпитер, вот кто официальный изобретатель Соревнований. Но кто поместил Минерву в голову Юпитера, в то время, как сам Юпитер, похоже, и не подозревал об этом? Услышал игру своей дочери? Ерунда! И рекламные фирмы, и консультации не могут базировать на этом возведение Соревнования стоимостью в миллиард долларов.
Гарриет точно не знает и, кажется, подозревает, что и сам Фингер не знает об этом. Но есть люди, которые наверняка знают об этом человеке больше, чем он сам. Его личная секретарша, конечно, но секретарши держат рот на замке. Его жена, его любовницы, если бы я сумел их найти, его дочь…
Его дочь.
Два дня спустя, при помощи Гарриет, звонка от Тригмена и собственного ухищрения, он встретился с маленькой Джойс Фингер.
Это произошло в закрытой школе для девочек, куда его пригласили дать малопонятную и совершенно неуместную лекцию по задуманной книге «Два года в пространстве», а после лекции он отвечал на вопросы. Цель этого, с его точки зрения, состояла в том, чтобы разговорить детей.
Джойс было восемь лет, и она выглядела немного стеснительной, как и подобает девочке, отец которой являлся превосходным профессионалом и выдавал блестящие идеи, по сравнению с которыми ее собственные детские замыслы выглядели позорно. У нее была привычка обкусывать ногти. Но Ринальдо вел себя по-отечески, хотя и испытывал перед ребенком некоторый стыд, и через некоторое время Джойс растаяла, пару раз куснула ногти и стала выкладывать ему свои девичьи тайны.
Для беседы она выбрала именно тот предмет, который делал ее такой важной в глазах других детей. В конце концов, ее отец, как считалось, был создателем большого Соревнования, Соревнования, ради которого все остальные дети выкладывались до последних силенок. И именно ее игра на фортепиано подала отцу эту идею. И на Соревновании исполняли ту самую мелодию, которую она тогда наигрывала.
— Папа сказал, что я легко смогу выиграть первый приз, только это будет нечестно, поэтому мне не разрешают участвовать в Соревновании.
— Ну, меня очень взволновало, Джойс, когда я услышал, что это ты подала своему папе идею.
— Папа говорит, что я подаю ему много идей.
— Моя мама тоже говорит, что я подаю ей идеи, — добавила другая маленькая девочка.
— Но не такие идеи, как эта, — оборвала ее Джойс. Она оказалась в центре внимания и не собиралась сходить с этого пьедестала. — Папа говорит, что я сводила его с ума своими репетициями.
Одну и ту же вещь, день за днем. Сначала он говорил, что со мной что-то не так, и даже советовался с доктором Клутцем, но теперь он говорит, что не возражает против этого. Теперь он говорит, что я подала ему идею на миллиард долларов, и что бы я ни играла, он будет с удовольствием слушать. Он говорит, что Соревнование помогло его лучше, чем доктор Клутц.
Она продолжала болтать, но Ринальдо перестал слушать. Доктор Клутц был известным психиатром. Конечно, любой психиатр, к которому обратится Фингер, должен быть известным. А кто еще знает о человеке то, чего не знает о себе он сам, как не его психиатр?
Ринальдо почувствовал досаду, что не додумался до этого сам. Досаду и раздражение, которые в последнее время он чувствовал все чаще. Раздражение из-за этого бесконечного бряканья на фортепиано.
Договориться с доктором Клутцем о встрече оказалось весьма нелегко и очень дорого. Но в пользу Ринальдо говорило то, что он вернулся после двухлетнего пребывания в космосе, поэтому доктор Клутц мог профессионально заинтересоваться им. А пока Ринальдо дожидался назначенной встречи, он раскопал множество фактов, которые, как он чувствовал, могли оказаться полезными.
Когда, наконец, Ринальдо попал в большой врачебный кабинет, то почувствовал неловкость. Как покопаться в мозгах человека, профессией которого было копаться в человеческих мозгах?
Доктор Клутц был среднего роста, коренастый, лысый и бородатый. Борода у него была каштановая, испещренная проблесками седины, а глаза оказались бледными и водянистыми, и одно веко слегка подергивалось. Но щеки, где их не скрывала борода, розовели румянцем.