— Ты хочешь сказать, что она замужем?
Я был удивлен. Это вовсе не походило на Перри.
Он заколебался, точно боялся сболтнуть лишнего.
— Нет, она не замужем. Я спрашивал ее об этом. Но я не могу жениться на ней, потому что я… ну, я никогда не встречал ее. Я лишь видел это фото и кое-что еще. Она живет не здесь.
— Ты имеешь в виду, она живет в Европе?
Я слышал о любовных знакомствах по переписке, но они всегда казались мне бессмысленными.
— Почему она не может приехать в нашу страну? — спросил я Перри.
— Ну-у… по многим различным причинам.
История казалась мне все более странной..
— Послушай, Перри, — сказал я, — По-моему, все это попахивает надувательством. Есть мошенники, которые проворачивают подобные штучки для обмана легковерных провинциалов. Удивляюсь, как ты мог в это вляпаться. Откуда тебе известно, что эта дама действительно живет в Европе? Любой может послать фотографию…
— Ты все не так понимаешь, — сказал он. — Я разговаривал с ней.
— По телефону? И откуда ты знаешь, кто находился на другом конце провода? Ты слышал незнакомый женский голос. Почему ты решил, что это именно ее голос?
И снова показалось, что он не хочет говорить, словно существует какая-то тайна. Но я предполагал, что ему страстно хотелось поделиться ею, иначе не стоило бы и начинать. Он уже рассказал мне достаточно много, так что остановиться было бы глупо.
После колебаний, продлившихся дольше прежнего, он произнес:
— Давай говорить напрямик, Джордж. Это не обман. Я видел ее и разговаривал с ней одновременно. И то, о чем она говорила, не могут знать никакие мошенники.
— Ты одновременно видел и говорил с ней? Ты имеешь в виду что-то вроде телевидения? Я этому не верю. Не могли же они вести телепередачу из Европы…
— Я не сказал, что это было телевидение. И я не говорил, что она живет в Европе.
— А по-моему, говорил. Или ты подразумевал, что она живет на Марсе?
— Нет, она американка.
— Это все больше и больше кажется мне бессмысленным. Где же ты видел ее?
Он покраснел и заерзал, но все же ответил:
— Прямо здесь, в моей лаборатории.
— В твоей лаборатории! Но ты же говорил, что не встречал ее во плоти!
— Да. Не встречал. Но и видел ее не по телевизору. Все дело в том, что она еще не родилась.
Я отшатнулся от него. Когда он в детстве взорвал нашу кухню, мне это не понравилось. Когда он стал писать стихи, я стыдился его и не хотел, чтобы мои приятели узнали, что он мой брат. А теперь я испугался по-настоящему. Все, что он наговорил за последние десять минут, стало приобретать смысл, но и странный же был этот смысл!
Он понял, о чем я думаю.
— Не волнуйся, Джордж, я еще не сошел с ума. Она живет в две тысячи девятьсот семьдесят третьем году, дальше, чем через тысячу лет. Я разговаривал с ней, потому что воспользовался для связи машиной времени.
— Повтори еще раз, — попросил я.
— Это своего рода машина времени. Насколько мне известно, мы не можем посылать взад-вперед во времени материальные объекты, но можем послать волны особого вида, с помощью которых получается передавать сигналы. Вот так мы с ней смогли увидеть друг друга и поговорить.
— Перри, мне кажется, тебе следует показаться хорошему врачу.
— Это замечательное устройство, — продолжал он, не обращая внимания на мои попытки помочь ему. — Она первой построила его и связалась со мной. Оно основано на развитии уравнений Эйнштейна…
— Ты думаешь, что объяснил мне все, — сказал я. — Ладно, тогда поясни мне еще одно. Эта дама родится лишь через тысячу лет. И все же ты говоришь мне, что любишь ее. И какая тогда разница между тобой и любым чокнутым?
Я спросил это так, словно любой знал ответ.
Конечно же, Перри не ответил. Фактически, последующими поступками он доказал, что никакой разницы нет. Потому что несколько следующих недель, единственное, о чем он говорил помимо уравнений, которые я все равно не мог понять, так это о той даме. Какая она умная, какая она красивая, какая она замечательная во всем, в чем только может быть замечательной дама, и как она любит его. И через какое-то время ему удалось убедить меня, что она существует на самом деле.
— По сравнению с тобой, — сказал я, — у Ромео был весьма умеренный случай шизы.
— Есть настолько огромные величины, что измерить их невозможно, — ответил он. — Может, это сравнение даст тебе некоторое представление о нашей любви друг к другу.
И пошло, и пошло, словно в нем, как когда-то, прорезалась вдруг поэтическая муза. Все это время я думал о происходящем с ним, как о кори, которой нужно разок переболеть, чтобы потом не бояться заразиться. И лишь дальнейшие события показали, насколько я ошибался.