— И где ты найдешь проповедника, который поженит вас? — спросил я. — Того, который родится через пятьсот лет?
— Не думаю, что это смешно, — ответил он.
— И это ты говоришь мне. Послушай, Перри, ты достаточно умный, чтобы понять, что я думаю…
— Ты по-прежнему полагаешь, что я сумасшедший.
— Я в этом деле беспристрастен. А раз ты не хочешь пойти к врачу, тогда… тогда разреши мне увидеть эту даму. Может, тогда ты сможешь убедить меня, что не бредишь?
— Нет, — сказал он. — Я уже думал об этом. Ее голос и изображение приходят в наше время всего лишь на пять минут в день, иногда даже меньше. И эти минуты драгоценны для нас. Нам не нужно никаких других подарков.
— Даже если это убедит меня в ее существовании? — спросил я.
— Это все равно ни в чем тебя не убедит, — проницательно возразил Перри. — Что бы я тебе ни показал, ты все равно отыщешь причину назвать это мошенничеством.
И он был прав. Потребовалось бы очень большое убеждение, чтобы заставить меня поверить, что малышка, которая не родится в ближайшую тысячу лет, любит его.
Тем не менее, к этому времени я был уверен в одном — в его лаборатории происходит что-то странное. Ежедневно в течение примерно пяти минут он видел некую даму и слышал ее голос. Если бы я мог увидеть, на что это похоже, то попытался бы выяснить, откуда все это исходит.
Тогда я начал следить за Перри. Я без предупреждения стал наносить ему визиты и заглядывать в лабораторию. В одном углу крепилось нечто похожее на десятидюймовую телевизионную трубку, но не упакованную в корпус, а лежавшую на столе среди десятков других трубок, реостатов и прочих штуковин, мне не известных. Вдоль стены, тянущейся из этого угла, было смонтировано опять-таки много чего. Перри предупредил меня, что там все под высоким напряжением и попросил ничего не трогать.
Я и не трогал. Я не собирался убить себя. Я всего лишь хотел увидеть эту девушку.
Наконец, мне удалось установить, что все происходит где-то между тремя и четырьмя часами пополудни. Ежедневно, в течение этого часа, Перри запирал дверь и не отвечал на телефонные звонки. Я решил, что если загляну к нему тогда, то увижу ее хотя бы краешком глаза.
Так я и сделал.
Когда я постучал в дверь, то сначала не услышал никакого ответа. Однако, через минуту мне показалось, что я слышу голос Перри, но он говорил не со мной.
— Любимая, — сказал он, и голос его прозвучал совсем больным, что должно было означать, подумал я, что он умирает от любви.
Ио возможно, он все же немного трусил. Потому что чуть погодя я услышал, как он произнес:
— Я не боюсь.
Затем секунд пятнадцать все шло тихо. И вдруг я услышал громкий треск, словно от разряда молнии. Дверь содрогнулась, я ощутил сильный запах озона, и мне захотелось убежать оттуда. Но я не мог оставить брата внутри.
Я ударил плечом в дверь и легко вышиб ее, должно быть, взрыв, или что там случилось, ослабил дверные петли. Дверь вылетела, я заскочил в лабораторию и стал искать Перри.
Но там его не оказалось. Я увидел его полуботинки на полу перед телевизионной трубкой, где он, очевидно, стоял, поверх них лежали носки, но в них не было никаких ног. Все устройства вдоль стены курились дымком. Телеэкран был по-прежнему освещен, и я увидел на нем лицо девушки, той самой девушки, фотографию которой мне показывал Перри. На ней был такой же странный костюм, и выглядела она испуганной. Это было ясно видно.
Затем на ее лице вдруг вспыхнула счастливая улыбка, и примерно за полсекунды до второго взрыва я увидел на экране Перри. После второго взрыва, — даже учитывая, что он получился не таким сильным, как первый, — телевизор превратился в кучу обгоревшего хлама.
Перри всегда принимал решения и действовал сразу, мгновенно, никогда не думая о том, правильно ли завязан у него галстук и одного ли цвета носки. Вот и теперь он отправился в путешествие на тысячу лет в будущее босиком. И я почувствовал некоторое смущение за него.
Но, так или иначе, они, наверное, поженились, и у нее нашлись для Перри шлепанцы. Вот только мне жаль, что я не попал на их свадьбу. Мне осталась лишь ее фотография на память.
Galaxy Science Fiction, 1955 № 6
