Коррелл подошел к ней поближе.
— Фактически, я не могу заставить себя думать, что вы настолько старая, что могли бы оказаться моей много раз пра-пра-бабуш-кой, — признался он.
— А вы пробовали? — поинтересовалась Медлана.
— Неоднократно. Проблема в том, что вы не выглядите таковой.
— Расскажите же, как же я выгляжу? — задумчиво спросила она.
— К несчастью, высокие моральные принципы, о которых разглагольствовал Арвон, не позволяли девушке слушать то, что она желала бы услышать. И даже такая древняя пра-пра-бабушка, как я, иногда негодует, вместо того, чтобы чувствовать себя польщенной.
— Я попытаюсь это исправить, — раздался резкий голос.
Коррелл пораженно обернулся и увидел в дверях Арвона. Он забыл, что они с Медланой не одни на корабле.
— Медлана, — продолжал этот незваный гость, — капитан хочет немедленно обсудить с тобой доклад, который вы должны сделать Совету после приземления.
— Спасибо за то, что лично пришел сообщить мне об этом, Арвон, — улыбнулась Медиана. — Пожалуйста, развлеки мистера Коррелла, пока меня не будет. Поделись с ним толикой твоей несравненной мудрости.
Она выскочила из каюты, оставив обоих мужчин, враждебно уставившихся друг на друга. Арвон откашлялся, и Корреллу пришло в голову, что этот человек прилагает немалые усилия, чтобы казаться вежливым. Возможно, он и был нудным, но в нем нет ничего злодейского. И еще его нельзя обвинить в том, подумал Коррелл, что он проявляет ревность, когда ему кажется, что кто-то хочет увести его девушку.
Вот только, напомнил он себе, Медлана никогда не говорила, что она его девушка.
— Скажите, вы играете в шахматы, Коррелл? — с каким-то нажимом спросил Арвон.
— В шахматы? У меня никогда не было времени, чтобы изучить эту игру.
— Обычно мы тоже не тратим время на игры, — сказал Арвон, — Но шахматы являются важным средством для развития стратегических способностей. А поскольку мы вынуждены вести непрерывную борьбу, они приобрели среди нас определенную популярность.
— Конечно, — сказал Коррелл, — мне бы тоже не мешало мыслить стратегически. Я буду рад научиться играть в шахматы, если у вас, разумеется, не найдется ничего более важного, требующего выполнения, пока мы не приземлились.
— У вас нет никаких важных дел. Но позвольте мне рассказать об игре. В нее можно играть как в уме, так и фигурами на доске. Как новичку, для вас подходит последнее. Шахматы есть тут, в шкафу. А вот как расставляются фигуры.
Коррелл внимательно смотрел и слушал.
— Это — король. Это — епископ, это — рыцарь…
Коррелл задал лишь один вопрос:
— А вам разрешается смести бородой какую-нибудь фигуру с доски?
— Нет, — резко ответил Арвон.
— Тогда я не стану ее отращивать.
Арвон злобно посмотрел на него и продолжил объяснения. Когда Корреллу показалось, что он понял, они начали игру.
Эффект замедляющего препарата постепенно слабел и, наконец, полностью прекратился, так что между ходами Арвона проходило, по меньшей мере, по полчаса.
Разница в метаболизме ставит меня в стратегически неудобное положение, подумал Коррелл. Никто не может так долго ждать и сосредотачивать внимание на игре. Таким же образом, эта разница дает Арвону преимущество с Медианой. Коррелл думал о ней, пока ждал очередного хода противника, но единственное заключение, к которому сумел прийти, состояло в том, что он должен выкинуть девушку из головы.
Разумеется, игру он проиграл. Но всегда есть возможность получить преимущества от поражения. В течение девяти часов, пока длилась игра, Коррелл прекрасно выспался, просыпаясь лишь тогда, когда пора было делать очередной ход, что он и выполнял в полусне.
Он проиграл еще раз несколько дней спустя, когда корабль пошел на посадку на Ганимеде. По окончании игры он сделал вывод, что, несмотря на все усилия быть вежливым, Арвон нравится ему не больше прежнего.
А когда они приземлились, Коррелл, взволнованный прибытием в новый мир, начисто позабыл о своем бородатом сопернике.
IX
Атмосфера была холодной и разреженной, но все же пригодной для дыхания не хуже, чем на Марсе. Однако, Ганимед, по крайней мере, та его часть, где они приземлились, ничуть не походил на Марс. Вдалеке за космодромом, где они приземлились, он увидел горную гряду, высокую, зазубренную, как на земной Луне. Здесь не было гладкой равнины, перерезанной во всех направлениях каналами и застроенной поселками, которые усеяли поверхность красной планеты.