На то, чтобы понять, в чем тут дело, ей потребовалась целая минута, но она не поверила самой себе. Однако эта мысль никуда не уходила, и вскоре стало понятно, что так все и обстоит.
Тишина казалась такой абсолютной, потому что она оглохла.
А темнота такой непроницаемой, потому что ослепла. Такова была ее вторая мысль.
Но третьей стал вопрос: почему она не может пошевелить ни руками, ни ногами, хотя чувствует в них боль? Что это за странный паралич?
Она боролась с ответом, но медленно и неумолимо он все равно забрался к ней в голову. Ее не парализовало. Она не могла пошевелить конечностями, потому что у нее их больше не было. Он просто ощущала фантомные боли, передаваемые нервными окончаниями, не имеющими внешних раздражителей.
Когда она осознала это, то упала в обморок. Ее разум погрузился в бессознательность, максимально близкую к смерти.
Проснулась она не по собственному желанию. Она отчаянно пыталась закрыться от мыслей и ощущений, подобно тому, как были закрыты ее глаза и уши.
Но мысли, несмотря ни на что, продолжали лезть в сознание. Почему она осталась жива? Почему не погибла при столкновении?
Фред наверняка погиб. Астероид появился внезапно, увернуться от него было невозможно. Чудо, что она сама успела спастись, если это можно было назвать спасением — остаться слепой, безрукой и безногой, без возможности общаться с окружающим миром… Да она была, скорее, мертвой, чем живой! И никак не могла поверить в то, что такое же «чудо» произошло и с Фредом.
Лучше уж так. Фреду не придется смотреть на нее и каждый раз содрогаться — а также не придется беспокоиться за себя. Он всегда был красавцем и покончил бы с собой, если бы остался искалеченным и обезображенным.
Она должна была найти способ присоединиться к нему и убить себя. Без рук и ног, не имея способа узнать, что творится вокруг, это вне всяких сомнений будет непросто, но рано или поздно ей это удастся. Она где-то слышала, что можно задохнуться, проглотив собственный язык, и эта мысль обрадовала ее. По крайней мере, она попытается. Попытается прямо сейчас…
Нет. Она не поняла этого раньше, но у нее не было и языка.
Она не отключилась, осознав новые обстоятельства ее ужасного положения, хотя и очень хотела. Она подумала, что усилием воли заставит себя умереть. Умри, дура, бесполезный кусок мяса! Умри и положи конец страданиям, умри, умри, умри…
Но она не умерла. И через какое-то время к ней пришла новая мысль. Кроме нее с Фредом на корабле больше никого не было, а других кораблей не имелось поблизости. Кто не позволил ей умереть? Кто подобрал ее искалеченное тело, остановил кровотечение, перевязал раны и оставил ее в живых? И для чего?
Тишина не отвечала.
Как и ее собственное сознание.
Спустя, казалось, целый век, она снова заснула.
— Как вы себя чувствуете? — спросил кто-то, когда она проснулась.
— Я слышу! — прокричала она самой себе.
Это был странный голос с очень необычным акцентом. Я даже не могла этого представить. Я не оглохла! А, может, и не ослепла! Может, мне просто приснился кошмарный сон…
— Знаю, вы не можете отвечать. Но не бойтесь. Скоро вы опять будете разговаривать.
Кто это? Голос не был ни мужским, ни женским. Странный, хриплый голос, но, тем не менее, вполне четкий. Бесстрастный, но приятный. Доктор? Откуда тут появился доктор?
— Ваш муж тоже жив. К счастью, мы добрались до корабля как раз вовремя, чтобы успеть вырвать вас из цепких лап смерти.
К счастью? Ее окатила волна ярости. Нужно было дать нам умереть. То, что я выжила, став беспомощной калекой, зависящих от других людей, уже достаточно плохо. Но знать, что Фред тоже жив, просто ужасно. Знать, что он увидит меня, изуродованную и страшную… этого я не вынесу. Ладно еще, если бы это был какой-нибудь другой человек, но Фред… только не он. Верните мне способность разговаривать, и я попрошу меня убить. Я не хочу так жить.
— Возможно, вас успокоит, что мы с легкостью сможем восстановить ваши конечности и органы чувств. На это уйдет какое-то время, но насчет результата можете не сомневаться.
Что это еще за чушь, подумала она. Врачи, конечно, творили чудеса, создавая искусственные руки и ноги, но он, кажется, пообещал ей настоящие конечности. И добавил: «органы чувств». Он явно не имел в виду, что я буду видеть и слышать с помощью электронных приборов. Он хотел сказать…
Чушь! Доктор просто дал обещание, которое не сможет сдержать. Он сказал это, чтобы успокоить ее, как это постоянно делают врачи. Сказал, чтобы придать ей храбрости и не позволить упасть духом, чтобы она почувствовала, что нужно бороться до самого конца. Но это было не так. У нее не было никакой храбрости. Она хотела лишь умереть.