— Его хвалят за все, что только можно, а я всегда остаюсь виноватым, — подумал Ларри. — Но подождите. Вечно так продолжаться не может. Рано или поздно…
Это случилось рано — этим же вечером — когда мама дала Джорджи пятьдесят центов, чтобы тот сходил в магазин и купил хлеба. И, как обычно, деньги исчезли.
Мама сильно рассердилась.
— Ты постоянно все теряешь. Если бы твоя голова крепилась не так прочно, могу поспорить, ты бы и ее потерял, — выпалила она.
Хорошо, что мама не знает и половины того, что случилось, радостно подумал Ларри.
ПОЛЕ БИТВЫ
Если бы талантливый хирург Вернер вдобавок не был мясником, через некоторое время подумал доктор Джордж Ларкин, о странном аппендиксе никто бы никогда и не узнал. К тому же, если бы он не был мясником, добавил Ларкин, Вернер прожил бы подольше. Но об этом никто из них никак не мог узнать с самого начала.
В этот день как в общих, так и в индивидуальных палатах, было мало оперируемых пациентов, и у доктора Вернера чесались руки над кем-нибудь поработать. И тут медсестра прикатила черноволосого белолицего человека с аппендицитом.
— Температура? — спросил доктор Вернер.
— Сорок и четыре, — ответила Марта Джонсон, только что закончившая университет медсестра, пробуждающая у доктора Вернера совсем не врачебные чувства и расстраивающая его отсутствием взаимного интереса.
— Анализ крови? — оживленным голосом спросил Вернер.
Мисс Джонсон передала ему результаты теста, и он радостно кивнул. Число белых телец было необычайно высоким. Это являлось надежным признаком тяжелого случая.
Но Вернер был не обычным мясником, а осторожным. Он уже один раз обследовал этого человека. Сейчас его руки снова ощупывали брюшную полость лежащего почти без сознания пациента, давя чуть сильнее, чем было нужно. Тот простонал, и Вернер снова радостно фыркнул. Живот был твердый, как доска, и, наверное, болел так, будто внутри все кипело.
— Лучше провести операцию прямо сейчас, — принял решение Вернер. — Мне нужно его разрешение.
Мисс Джонсон заколебалась.
— Боюсь, тут есть некоторые сложности, — призналась она. — Приступ настиг его на улице, и он попал сюда на «скорой». Мы не знаем, как его зовут.
— При нем не было никаких документов? — раздраженно спросил Вернер.
— Никаких, доктор.
— Без разрешения я оперировать не буду, — внезапно сделавшись праведником, сказал хирург. — Меня и так слишком часто обвиняют в вырезании совершенно здоровых органов.
— Разумеется, доктор, — успокаивающе сказала мисс Джонсон.
Человек на столе шевельнулся. Его глаза остались закрытыми, но губы затрепыхались.
— Питер Джеймс, — хрипло пробормотал он.
— Вы Питер Джеймс? — переспросил Вернер.
Ответом ему стал кивок.
— Вам требуется операция по удалению аппендикса, но я не могу вам помочь, пока вы не подпишете документ, снимающий ответственность с больницы, если что-то пойдет не так. Однако, без операции вы умрете. Будете подписывать согласие?
Пациент пробормотал что-то похожее на «да».
Мисс Джонсон сунула ему лист бумаги и помогла держать ручку, пока он с трудом водил ей по бумаге. Подпись была поставлена.
Доктор Вернер вздохнул и принялся за работу.
Он мог вырезать аппендикс хоть в кромешной темноте и очень часто так и делал, выполняя минимально короткий разрез и позволяя пальцам удалить орган практически без помощи глаз. На этот раз Вернер едва ли заметил форму аппендикса — он видел их так много, разных форм и размеров, что обращал на них внимание только, чтобы проверить, воспалены они или нет. Этот аппендикс был воспален. Вернер узнал все, что хотел, и занялся следующим пациентом.
Мисс Джонсон, с другой стороны, видела очень мало аппендиксов. Ее впечатлила форма только что вырезанного, поэтому она не выбросила его, а положила в контейнер, чтобы показать доктору Ларкин при следующем обходе. Доктор Ларкин окончил медицинский колледж всего пару лет назад и верил, что мог стать не только врачом, но и ученым. Больница еще не успела развеять это заблуждение.
Он уставился на вырезанный орган.
— Это не аппендикс, — вынес вердикт Ларкин. — Слишком короткий и толстый.
— Доктор Вернер сказал, что иногда они такими бывают.
Если доктор Вернер так сказал, значит, этика профессия не допускала противоречий с его стороны. А также не давала ему возможности обследовать пациента в присутствии еще одного врача, что он должен был сделать, если бы врач или пациент потребовали этого. Но пациент был не в состоянии вообще что-либо требовать.