— Куда дальше, мой пылкий друг?
— Да хватит, — ответил Бен. — Я уже остыл. Остыл и немного испугался.
— Испугался? Я думал, ты перестал бояться.
— Теперь я стал пугать сам себя. Когда я думаю о том, что могу натворить, мне становится страшновато.
— Я попытаюсь стать тем, кто тебя успокаивает, — сказала Барбара.
— Ты нужна мне. Послушай, Барбара, у меня больше нет дома. Может, найдем какое-нибудь местечко для нас обоих…
— Бенджамин Сент-Джордж Тинкер!..
— Я хочу сказать, сначала мы поженимся.
— Это очень уж неожиданно. Но раз я так сильно тебе нужна, то лучше скажу «да».
— Я люблю тебя и буду любить всегда. И никогда не буду дышать на тебя ни огнем, ни дымом. Главное, не серди меня.
— Постараюсь. Я очень чувствительна к огню. Кроме того, меня беспокоит еще пара моментов.
— Каких, моя дорогая?
— Я знаю, что настоящим святым ты не станешь. Но, пожалуйста, не превращайся и в дракона.
— В дракона? Барбара, с чего бы мне вдруг становиться драконом?
— Не знаю. Но на пляже, как и недавно в доме, ты был не совсем человеком. Те, кого ты перепугал, тоже это увидели. Твоя кожа блестела и светилась всеми цветами радуги, словно покрытая чешуей, пальцы напоминали когти, ключицы — крылья, а лицо…
Бен удивленно открыл рот, а затем закрыл.
— Но, Барбара, — возразил он, — я потомок святого Георга, а не дракона!
— Ты в этом уверен, дорогой? Ты же знаешь, как запутаны эти фамильные истории. Могу поспорить, один из твоих предков постыдился правды и выдумал байку про святого Георга, чтобы скрыть то, что случилось на самом деле. Но мне все стало ясно, когда ты на моих глазах превратился в человека-дракона.
Бен разинул рот, и Барбара испугалась, что оттуда вырвется пламя. Но Бен не сердился. Он размышлял. А ведь, и правда, в том сне, вспомнил он, святой Георг совсем не походил на меня. Это лишь говорит о том, что надо чертовски аккуратно интерпретировать сны.
— Возможно, святой Георг, — вслух сказал Бен, — действительно, был святым, не оставившим потомков. А дракон был, как это сказать, человекодраконом…
— Это называется драконом-оборотнем, — поправила Барбара.
— Кем бы он ни являлся, в одну минуту он был страшным чудовищем, а в другую, к примеру, мирным крестьянином, возделывающим землю. Думаешь, я потомок такого существа?
— Оно, наверняка, оставило с десяток детей, хотя мне кажется, драконий род вымирает. Знаешь, Бен, я никогда не верила в то, что дракон похищает прекрасных дев только, чтобы пожирать их. Разве тебе не кажется это бесполезной тратой прекрасных дев? К тому же, драконы вовсе не дураки.
— Надеюсь, я унаследовал хотя бы толику его здравого смысла, — сказал Бен. — Ведь я тоже не пожираю прекрасных дев.
— А потомки у тебя будут?
— Десятки, — сказал Бен. — Настоящих поглотителей огня. И я научу их, как отгонять тех, кто им докучает.
— Это было бы замечательно. И еще кое-что дорогой — я надеюсь, мне не придется покупать огнеупорную помаду?
Оказалось, что этого не требуется. Когда Бен поцеловал Барбару, огня не появилось. Это хорошо, подумал Бен, иначе нынче ночью сгорел бы весь город.
ОХОТНИКИ ЗА ГОЛОВАМИ
I
Менять проводку в вакууме, где каждый возбужденный атом приходилось изолировать от космоса, чтобы он не потерял заряд, было очень скучно. Джон Тинкер встал, зевнул и глянул через кучу оборудования на роботов, расхаживающих снаружи.
— Цок, цок, цок, — сказал он по рации, встроенной в шлем.
Тинкер не видел лица девушки, но ее голос был растерянным.
— Цок… О чем ты говоришь?
— О них. — Он махнул рукой в сторону роботов. — Держат головы, как старые леди, наподобие Анны Болейн. «С головой под мышкой, она заходит в башню»… — пропел он.
— Это не головы, — сказал девушка, — а верхние рецепторные центры. Не руки, а мощные гибкие манипуляторы. И роботы не держат свои головы. Они сами держатся. Я хочу сказать… рецепторные центры держатся на специальном штыре, и располагаются на плечах, когда робот выполняет задание, и под манипулятором — при передвижении.
— Мисс Коттрелл, я люблю тебя, — просто сказал Тинкер.
Ему показалось, что на другом конце провода фыркнули, и он вздохнул. Так или иначе, когда Тинкер видел безголовых существ со стальными черепами, небрежно взятыми под мышку, у него возникало странное ощущение.
Однажды он рассказал об этом своему напарнику Дрейку, но тот был не таким чувствительным. Дрейк быстро указал на то, что в роботах не было ничего по-женски хрупкого, и сделал длинное нецензурное замечание по поводу недостатка женщин на астероидах.