Уоллес Бингли аккуратно снял изоляцию с конца медной проволоки, согнул ее крючочком и прижал небольшим стальным винтом. Шейла Вэйн, презрительно наблюдая за Бингли, не сдержала интереса, появившегося на ее живом, красивом лице. Уоллес заметил это, но не подал виду. Затем он щелкнул выключателем и нажал кнопку на гальванометре.
Наступила выразительная пауза.
— Ну и? — спросил Шейла.
Бингли не сводил глаз со стрелки гальванометра, отказывающейся двигаться.
— Ничего. У меня опять ничего не получилось, — мрачно ответил он.
Выражение интереса на лице девушки сменилось еще более выразительным презрением.
— Я должна была догадаться. У тебя столько же шансов на успех, как… как у обезьяны за пишущей машинкой.
Бингли рассеянно осмотрелся. Его окружали радиоприемники, чьи владельцы принесли их к нему на ремонт, с чего-то взяв, что вывеска «ПОЧИНКА РАДИОПРИЕМНИКОВ» значит именно то, что гласит. Из одного приемника Бингли вытащил электронную лампу, проверил ее и убедился, что она рабочая. Затем спокойно вставил ее в свое странное устройство.
— Причем тут обезьяна? — рассеянно спросил он.
— Однажды у кого-то возникла идея, как можно создавать великие литературные произведения, не затрачивая особых усилий. Смысл был в том, чтобы посадить обезьян за пишущие машинки и позволить им стучать клавишами по восемь часов в день. Если они будут работать достаточно долго, то переберут все возможные комбинации букв.
— И что дальше? — спросил Бингли.
— Со временем обезьяны превзошли бы даже Гомера с Шекспиром.
Радио, лишившееся вакуумной лампы, теперь утратило еще и конденсатор. Бингли нахмурился, оглядел его и подсоединил обратно к устройству.
— Я читал о том, что это может сработать, — сказал он. — В чем же тут подвох?
— В том, что обезьянам потребуется, по меньшей мере, миллион лет, чтобы получить хоть какой-нибудь стоящий результат. Тогда как у тебя, — многозначительно заметила Шейла, — есть только одна жизнь.
— Я все-таки знаю, что делаю, в отличие от обезьян, — ухмыльнулся Уоллес Бингли. — И основываюсь на теории, гласящей, что все предметы, как радиодетали, так и нет, испускают радиоволны. Сложность в том, чтобы их зарегистрировать, что я и пытаюсь сделать. Когда мне это удастся… ну, тогда я смогу настраиваться на все предметы одним радиоприемником. Это будет самый удивительный прорыв в науке со времени открытия огня.
Шейла Вэйн мрачно посмотрела на Бингли.
— В мире полно очаровательных и умных людей, — с сожалением сказала она. — А меня угораздило влюбиться в чокнутого изобретателя.
— Вспомни, что говорили об Эдисоне, — успокаивающе заметил Бингли. — Вспомни, как называли Роберта Фултона, Эли Уитни и многих других. Я попробую еще раз. Мэр…
Но Шейла уже не слушала его. Потому что заметила на одном из приемников, ожидающих починки, аккуратно нарисованное сердце, пронзенное стрелой. Прямо на сердце была трогательная надпись: «Руди Вэлли, с любовью от Э. М.».
— Боже правый, Уолли, этому приемнику, наверное, лет пятьдесят. Как думаешь, ты в самом деле сможешь наладить его?
Ответа не последовало. В комнате было совершенно тихо. Шейла быстро, испуганно огляделась. Уолли куда-то исчез.
— Наверное, он убежал в кладовую за какой-нибудь деталью, — подумала она и принялась терпеливо ждать.
Но в кладовой стояла странная тишина. Через несколько секунд Шейла протиснулась между стеной и аппаратом, над которым работал Бингли, и окинула взглядом крошечное пространство, заваленное всевозможными деталями, из которых делались радиоприемники. Уоллеса Бингли там не было.
— Вот же черт! Он просто взял и смылся, пока я ним разговаривала! — вскричала в сердцах Шейла.
Она захлопнула за собой дверь. В маленькой радиоремонтной мастерской стало совершенно тихо.
Бингли изумленно осмотрелся. Он не выходил на улицу. По правде говоря, он вообще никуда не выходил. Но, тем не менее, попал в здание муниципалитета и оказался зажат между весьма толстым мэром и еще более толстым членом группы заслуженных гостей, приглашенных в город. Мэр уставился на Бингли, и его черные глаза сердито сверкнули.
— Эй ты, молокосос, сегодня я не собираюсь терпеть никаких пройдох! Офицер!
Широкоплечий полицейский подошел поближе.
— Да, Ваша Честь?
— Откуда тут взялся этот пройдоха?
— Прошу прощения, Ваша Честь, я могу все объяснить, — поморгал Уоллес Бингли. — Я был у себя в мастерской… — Он сильно сглотнул и откашлялся. — Я был в мастерской… это напомнило мне о том. Ваша Честь, что нужно вернуться. Прошу прощения!