Но Лоусон тут же понял, что обманывает себя, думая о помощи. Рядом не было военных подразделений земной администрации, а связаться с ними ему никак бы не удалось. Никто не ожидал неприятностей от обычно мирных марсиан. Если бы только Троттер не был таким глупым, злобным и заносчивым дураком!
Перешептывания прекратились, и Лоусон напрягся. Марсиане вот-вот обступят их.
В эту секунду в толпе кто-то пошевелился.
— Уходите, — сказал чей-то ясный, текучий голос. — Пожалуйста, уходите.
— Мы не такие идиоты! — прокричал еще кто-то, и Лоусон расслабился.
То, что раздался подобный выкрик, было хорошим знаком. Марсиане тоже расслабились и больше не перешептывались. Тут Лоусон понял, что, по крайней мере, сейчас они с Троттером не умрут.
Через секунду толпа начала таять, и скоро их бросили одних, прикованных друг к другу наручниками.
— Пошли отсюда, — уставившись на перепуганного спутника, сказал Лоусон.
— Спасибо, Майк, — облизнув пересохшие губы, ответил Троттер. — Может, снимешь с меня эту штуку?
— Еще рано. Тебе придется побыть в наручниках, пока я не отведу тебя в камеру. И затем у тебя будет пара дней на то, чтобы протрезветь и обдумать свой поступок.
— Какой поступок? Подумаешь, убил пару наглых марсиашек, которые не давали мне проходу, и что тут такого?
Лоусон почувствовал тошноту от отвращения к Троттеру, но ничего не ответил. Он зашагал вперед, и Троттеру пришлось последовать за ним.
На следующий день, пока Лоусон сидел за столом у себя в кабинете, вошла секретарша.
— С вами хочет поговорить некто в парящем кресле, мистер Лоусон. Доктор Ло-Мран.
— Пусть заходит, — рассеянно сказал Лоусон.
Он отодвинул документы, которые пытался прочитать весь последний час. Мысль о Троттере не давала ему покоя, а смысл последней официальной инструкции с Земли все еще ускользал от него. Возможно, гость поможет ему отвлечься.
В дверном проходе появилось кресло на магнитной подушке и медленно подлетело к столу. К удивлению Лоусона, доктор Ло-Мран оказался женщиной. Маленькой, с изящными чертами типично марсианского лица. Ростом она была даже ниже среднестатистической марсианки, однако, держалась с невероятным достоинством. Лоусону еще никогда не доводилось видеть чего-то подобного. Женщина сидела в кресле с бесстрастным выражением лица, ее глаза мерно блестели, совершенно не моргая.
— Доктор Ло-Мран? — неуверенно спросил Лоусон.
— Да, мистер Лоусон. — Это был тот самый ясный голос, который его спас. — Прошу прощения за то, что отнимаю ваше время, но дело очень важное.
— Я понимаю.
— Возможно, не конца. Двое убитых были моими сыновьями.
Это ударило его сильнее, чем если бы Ло-Мран вонзила Лоусону между глаз острый марсианский нож, или разрезала его на мелкие кусочки, или выстрелила в упор из шокового пистолета. Ло-Мран спасла жизнь ему и Троттеру, хотя тот убил двух ее сыновей.
Лоусона затошнило, когда он понял, что это его вина. Он давно должен был убить Троттера. Ему бы не полегчало, но он все равно должен был это сделать. Тогда он бы не оказался в такой ужасной ситуации.
У Лоусона все поплыло перед глазами, хотя слезные протоки остались сухими.
— Мне очень жаль, доктор Ло-Мран, — хрипло сказал он.
— Они были отличными ребятами, мистер Лоусон. Моей единственной радостью. А теперь я слишком стара, чтобы рожать детей.
Ему ничего не оставалось, как только хрипло повторить:
— Мне очень жаль.
— А тому, кто убил их, тоже жаль?
Лоусон не смог посмотреть Ло-Мран в глаза. Для того, кто их убил, они были всего лишь парочкой шумных марсиашек.
— Троттер не понимал, что делает, доктор Ло-Мран, — сказал Лоусон. — Он был пьян.
— Его накажут… как обычно?
— Я не знаю, как его накажут. Это будет решать суд. Но не беспокойтесь, доктор Ло-Мран, суд состоится уже скоро.
— Он ваш друг?
— Ну, не совсем. Мы просто вместе работали…
— Может, враг?
Немигающие глаза доктора Ло-Мран видели слишком много. Лоусон скрывал свои истинные чувства от Троттера и всех остальных, особенно от Троттера, но теперь ненависть, очевидно, просочилась наружу.
Однако, он не должен показывать, как сильна, как горяча эта ненависть.
— Мое отношение к Троттеру не имеет значения, — небрежно ответил он и даже сумел улыбнуться. — Уверяю вас, его будут судить, и… и он заплатит за то, что сделал.