Эти слова чуть не застряли у Лоусона в горле, но он все же произнес их. Хотя знал, что за убийство марсианина никто еще не получал даже небольшого тюремного срока.
— Я пообещала себе, что убийца моих сыновей будет наказан.
Лоусон вспомнил, что он чиновник.
— Возмездие и наказание — это дело закона, доктор Ло-Мран. Если вы решите вмешаться, то последствия будут пренеприятными. — Из всего, что я бы мог сказать, подумал Майк Лоусон, я выбрал именно это!
— Возможно. Я просто хотела посмотреть на вас поближе, мистер Лоусон. Вчера мне не удалось вас разглядеть. Но сегодня я поняла, что вы очень несчастный человек. Вашу душу разрывают конфликты.
— Впервые в жизни слышу, как кто-то предполагает, что у государственного чиновника есть душа.
— Я бы не сказала, что это шутка. Душа вашего друга — или, лучше сказать, врага — крошечная, но даже ее можно заметить. Его тоже нельзя назвать счастливым.
Ло-Мран замолчала, и Лоусон заерзал под ее немигающим взглядом. Черт побери, как она может заглянуть в его или чью-то еще душу?
Он услышал, как доктор Ло-Мран попрощалась своим ясным голосом, и смотрел, как она покидает кабинет в летающем кресле. Затем проклял себя за то, что он еще жив, и проклял Троттера за то, что тот вообще появился на свет…
Это случилось пять лет назад, и за эти пять лет Лоусон убил Троттера тысячу раз — но только в воображении. Пять лет назад он вернулся домой и обнаружил свою жену мертвой, рядом с ней лежала записка, в которой она рассказала ему все. Он знал Троттера лишь поверхностно. И никогда не подозревал, что тот, со своей суровой привлекательностью и грубой натурой, мог влюбиться в его жену, или что она убьет себя после того, как он ее бросит.
Первым желанием Лоусона, после того, как он сжег записку, было взять пистолет и пристрелить Троттера. Его, конечно, потом поймали бы и отправили в тюрьму, но, по крайней мере, этому он не стал бы противиться. Без жены ему незачем было жить дальше.
Но Троттер уехал из города, и за то короткое время, которое прошло между похоронами жены и его возвращением, Лоусон успел передумать. Он представил, как страдала его жена, затем понял, как страдает он сам, и пришел к выводу, что секундным страхом Троттер никак не сможет отплатить за все свои проступки. Его смерть должна быть долгой и занять несколько месяцев, а лучше даже лет, иначе Лоусон не получит никакого удовлетворения. Существовали гораздо более мучительные варианты, чем пуля в голову, и Лоусону надо будет изучить все способы, чтобы выбрать наилучший. Затем, когда наступит подходящее время, он начнет действовать.
Лоусон познакомился с Троттером поближе. Он знал, что поначалу тот относился к нему с подозрением, но старался этого не замечать и притворялся, что не имеет понятия, почему его жена совершила самоубийство. Через некоторое время подозрение уступило место презрению. Троттер заметил, что Лоусон ищет его компании и на самом деле пытается с ним подружиться, а тех, кто действовал, исходя не только из своих собственных интересов, он считал дураками.
Со временем исчезло и презрение. Потому что Лоусон медленно взял на себя роль защитника. Троттер постоянно попадал в неприятности, и, хотя Лоусон не препятствовал тому, что бы его избили, как случалось несколько раз, не позволял никому поставить под угрозу жизнь «друга». Если кто-нибудь и убьет Троттера, то только Лоусон. Он ни за какую цену не продаст это право.
Они оба были на службе у Правительства, и, когда они вызвались на одно и то же задание, их вместе отправили на Марс. За три года Лоусон дважды спас Троттеру жизнь. Первый раз от марсианской лихорадки, от которой их, якобы, привили. Но на Тротгера лекарство не подействовало, хотя, скорее, просто утратило эффект из-за регулярного употребления алкоголя. Болезнь свалила его внезапно, пока он отдавал распоряжения группе марсианских фермеров, и Лоусон, ощупав его пылающий лоб, сразу понял, что произошло.
В аптечке, которую они всегда носили с собой, была склянка с антидотом, но Лоусон не торопился ей воспользоваться. Он смотрел, как напарник попеременно то дрожит от холода, то потеет от жара, с удовлетворением любовался, как его тело дергается от мучительных судорог, и радостно слушал отчаянные мольбы принести воды. Но Лоусон совсем не собирался рисковать смертью Троттера. Как только силы начали покидать больного, он впрыснул ему лекарство и испытал удовольствие, когда тот вздрогнул.
Троттер довольно быстро пришел в себя, но так никогда и не поблагодарил Лоусона. Как не поблагодарил и в другой раз, когда на них напал дикий погор, животное, вооруженное ядовитыми шипами, и Лоусон спас напарника, рискуя собой. Троттер расценивал эти небольшие услуги, как дань его очарованию и величию, и был благодарен Лоусону не больше, чем матери, явившей его на свет.