— Ты похож на выловленную из воды драную кошку, — насмешливо, чуть задыхаясь, шепнула она.
— Молчи уж лучше, — в тон ей откликнулся он, — ты на свою юбку посмотри — вся в грязи.
Перед подъездом Мартина они остановились и посмотрели друг на друга; он рассмеялся.
— До свиданья, Роз! — сказал он. Ей захотелось его укусить.
— Пока! — бросила она и двинулась к соседнему подъезду, стараясь идти не слишком медленно и не слишком быстро, ощущая спиной его взгляд, точно прикосновение рук к своему телу.
Не обнаружив брата у него дома, Эката вернулась в гостиницу и стала ждать Мартина; они опять собирались пообедать вместе в «Колоколе». Эката попросила портье сразу послать ее брата наверх, и буквально через несколько минут в дверь постучали. На пороге стоял Стефан Фабр. Он был бледен, даже какого-то сероватого оттенка, лицо измятое, точно неубранная постель.
— Я хотел спросить… — Голос его куда-то ускользнул. — Не пообедаешь ли ты со мной? — пробормотал он, глядя мимо нее в глубь комнаты.
— За мной брат сейчас должен зайти. А вот и он. — Но оказалось, что это управляющий гостиницей, который громко сказал:
— Извините, барышня, но у нас внизу есть гостиная. — Эката тупо смотрела на него. — Вы поймите, барышня, вот вы просили портье послать наверх вашего брата, а он не знает, как ваш брат выглядит. Зато я знаю. Это моя обязанность. Так что для интимных бесед внизу есть очень милая гостиная. Договорились? Вы хотите останавливаться в респектабельной гостинице, а я хочу для вас же сохранить ее респектабельность, понимаете?
Стефан оттолкнул его и с грохотом бросился по лестнице вниз.
— Он же пьян, барышня, — сказал управляющий с упреком.
— Убирайтесь, — и Эката захлопнула дверь у него перед носом. Потом села на кровать, стиснула руки, но сидеть спокойно не могла. Вскочила, схватила пальто, платок, но, так и не надев их, сбежала по лестнице, швырнула ключ на стойку портье, возле которой стоял управляющий с выпученными от изумления глазами, и выбежала на улицу. Улица Ардуре тонула во тьме, круглые островки света были лишь возле уличных фонарей; зимний ветер продувал улицу насквозь. Эката прошла два квартала на запад, потом перешла на другую сторону и пошла в обратном направлении, миновав целых восемь кварталов. «Белый лев» уже снабдили зимними дверями, и ей не было видно, что там внутри. Ледяной ветер мчался по улицам, словно стремительный горный поток. Когда Эката вышла на улицу Гульхельм, то встретила там Мартина. Он как раз выходил из дому. Они отправились ужинать в «Колокол». Оба были задумчивы и чувствовали себя не в своей тарелке. Сидели притихшие, разговаривали мало и были благодарны друг другу за компанию.
На следующее утро Эката пошла в церковь одна. Сперва она убедилась, что Стефана там нет, и с облегчением опустила глаза. Ее со всех сторон обступили каменные стены церкви, пространство было наполнено безжизненным голосом проповедника, и Эката отдыхала, как судно в гавани. Но, услышав слова пастора: «И подниму я глаза свои на холмы, откуда идет помощь мне», она вздрогнула и еще раз оглядела помещение церкви в поисках Стефана, потихоньку поворачивая голову и скашивая глаза. Самой проповеди она практически не слышала. Однако после окончания службы уходить из церкви ей не хотелось. Она вышла оттуда вместе с последними прихожанами. Пастор задержал ее в дверях и стал расспрашивать о матери. И тут она заметила Стефана: он ждал внизу у крыльца.
Эката подошла к нему.
— Я хотел извиниться за вчерашнее, — выпалил он.
— Ничего страшного.
Он был без шапки, ветер трепал его светлые, но казавшиеся какими-то запыленными волосы, бросал пряди ему в глаза, он хмурился и все пытался убрать волосы с лица.
— Я был пьян, — сказал он.
— Я знаю.
Они пошли по улице рядом.
— Я беспокоилась о тебе, — сказала Эката.
— С какой стати? Я не так уж сильно напился.
— Не знаю.
Они молча перешли на другую сторону улицы.
— Костанту нравится с тобой беседовать. Он мне сам сказал. — Тон у него был неприязненный. Эката сухо ответила:
— Мне тоже нравится разговаривать с ним.
— Всем нравится. Еще бы, ведь это такая честь!
Она промолчала.
— Разве не так?
Она понимала, что это действительно так, но продолжала молчать. Они были уже совсем близко от гостиницы. Стефан остановился.
— Не хочу окончательно портить твою репутацию.
— Не вижу в этом ничего смешного.
— Я и не смеюсь. Я хотел сказать только, что не стану провожать тебя до входа, чтобы не ставить в неловкое положение.