На следующий день уже ближе к вечеру, оставив отца и хозяина замка заново переживать былые сражения, Андре поднялся на крышу и стоял на ветру возле круглой башни, глядя вдаль — на реку Мользен и на холмы в закатном золоте солнца. Изабелла сама подошла к нему, решительно ступая по каменным плитам и двигаясь против ветра, и без излишних приветствий, точно знала его давным-давно, начала сразу:
— Мне давно хотелось поговорить с вами.
Ее красота и золотое сияние вокруг грели его сердце, он чувствовал себя одновременно храбрым и спокойным.
— И мне с вами, принцесса!
— По-моему, вы человек великодушный… — проговорила она. Ее легкий голосок звучал чуть хрипловато, чуть гортанно, и это было удивительно приятно. Он слегка поклонился, восторженные слова роились у него в голове, но что-то мешало ему высказать их вслух, и он лишь удивленно спросил:
— Почему вы так решили?
— Ну, это очень легко заметить, — ответила она нетерпеливо. — Но скажите, могу я говорить с вами, как мужчина с мужчиной?
— Как мужчина?..
— Послушайте, князь Андре, вчера, впервые увидев вас, я сразу подумала: «Наконец-то я встретила друга». Я не ошиблась?
Это мольба или вызов? Он был тронут и сказал:
— Вы были правы.
— В таком случае могу ли я просить вас, мой друг, не жениться на мне? Я замуж не собираюсь.
Воцарилось длительное молчание.
— Я поступлю сообразно вашим желаниям, принцесса.
— О, вы даже не спорите! — вскричала девушка, вся вспыхнув и светясь от радости. — Я знала, знала, что вы мне друг! Пожалуйста, князь Андре, не печальтесь и не думайте, что вас провели. Остальным я отказывала, не задумываясь. Но с вами я так не могла. Видите ли, если я сама наотрез откажусь выходить замуж, отец отошлет меня в монастырь. Так что вообще отказаться от замужества я не могу, я могу только отказывать поочередно каждому претенденту. Понимаете? — Он понимал; хотя если бы она дала ему время подумать, он бы непременно пришел к выводу, что в конце концов ей все-таки придется решить — замужество или монастырь, ведь она, как ни крути, девушка. Но времени подумать она ему не дала. — Что ж, претенденты продолжают приезжать, однако я веду себя в точности как принцесса Рания из сказки — помните, три вопроса, а потом головы бесчисленных женихов на кольях вокруг дворца? Это так жестоко и так утомительно… — Она вздохнула и, опершись на перила ограды рядом с Андре, стала смотреть вдаль на позолоченный солнцем мир, улыбающаяся, необъяснимая, дружелюбная.
— Лучше бы вы и мне задали те свои три вопроса, — сказал он тоскливо.
— Да нет у меня никаких вопросов! Мне нечего спросить у вас.
— Нечего спросить, потому что мне нечего дать вам! Так будет точнее.
— Ах, но ведь вы уже дали мне то, что я у вас просила… обещание не просить моей руки!
Он кивнул. Он ни за что не стал бы выяснять причины ее просьбы; ему не позволили бы этого собственная гордость и ощущение крайней уязвимости принцессы. Однако она со свойственной ей очаровательной непоследовательностью сама назвала их:
— Я хочу, князь Андре, лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Хочу прожить свою жизнь, как мне нравится! Может быть, потом я пойму… Но пока что лишь один-единственный предмет вызывает у меня вопросы: я сама. Неужели я слишком слаба для того, чтобы прожить свою собственную жизнь, отыскать свой собственный путь в ней? Я родилась в этом замке, мои предки с давних времен были его хозяевами, правили здесь. К этому привыкаешь. Посмотрите на эти стены и увидите, почему никто из атаковавших замок Моге не смог его взять. Ах, жизнь человеческая могла бы быть так прекрасна! Одному Господу известно, что может с нами приключиться! Разве я не права, князь Андре? Нельзя слишком торопиться в выборе своей судьбы. А если я выйду замуж, то заранее известно, что со мной будет потом, кем и какой я стану. А я не желаю этого знать! Мне ничего не нужно, кроме свободы.