— Да, шалаши при такой погоде нас явно не спасут, — мрачно проговорил Андре, растирая застывшие, потрескавшиеся от холода пальцы. — Б-р-р, до чего же я замерз!
— Смотри, разъяснивает, — сказала Люс, глядя в широкую прогалину между деревьями, где их часть долины выходила к просторной горловине ущелья, прорытого горным ручьем. Над крутым противоположным берегом Скалистой реки мрачно высилась, поблескивая, громада Восточной Гряды, темно-синяя, с белоснежными вершинами.
— Ну это пока. Потом опять пойдет снег.
Андре выглядел нездоровым, сгорбившись у костра, пламени которого почти не было видно в ярком утреннем свете; нездоровым, озябшим, растерянным. Люс, хорошо отдохнувшая за предыдущий день, когда никуда идти было не нужно, напротив, ощущала необычайный подъем сил и радовалась первым лучам восходящего солнца. Андре сейчас был как-то особенно дорог ей, такой терпеливый, беспокойный. Она тоже присела на корточки с ним рядом у костра и погладила его по плечу.
— Это очень хорошее место, правда? — сказала она.
Он кивнул, еще больше сгорбившись и по-прежнему растирая свои потрескавшиеся красные руки.
— Андре, послушай…
Он что-то промычал в ответ.
— Может быть, нам стоит построить здесь настоящие хижины, а не шалаши?
— Здесь?
— Ну да, здесь хорошо…
Он посмотрел вокруг — на высокие красные деревья, на шумный стремительный ручей, несущий свои воды к Скалистой реке, на залитые солнцем открытые пологие южные склоны холмов, на высокие синие вершины, вздымающиеся с восточного края долины…
— Неплохо, — нехотя согласился он. — Во всяком случае, топлива и воды более чем достаточно. А еще рыба, кролики — здесь, пожалуй, мы могли бы продержаться всю зиму.
— А может, нам так и стоит сделать? Пока еще есть время, чтобы построить настоящие дома?
Андре продолжал сидеть в той же позе, машинально растирая уже согревшиеся руки. Люс внимательно смотрела на него, но руку свою с его плеча не убирала.
— Меня бы это, пожалуй, устроило, — проговорил он наконец.
— Если, конечно, мы отошли уже достаточно далеко…
— Тогда нужно собрать всех и обсудить это… — Андре посмотрел на Люс, потом обнял ее за плечи, и они продолжали сидеть у костра на корточках, тесно прижавшись друг к другу, чуть покачиваясь и глядя на пляшущие, едва видимые языки пламени. — Я уже устал убегать, — сказал Андре. — А ты?
Она кивнула.
— Я только не знаю… интересно…
— Что?
Андре не отрываясь смотрел в огонь, лицо его, измученное и исхлестанное ветрами, покраснело от жара костра.
— Говорят, что когда заблудишься по-настоящему, то всегда ходишь кругами, — сказал он. — Возвращаешься на то же место, откуда только что ушел, но не всегда узнаешь его.
— Все равно здесь ведь не Столица, — сказала Люс. — И не Шанти-таун.
— Нет. Пока еще нет.
— И никогда не будет! — Брови ее сурово вытянулись над глазами в прямую линию. — Это совсем новое место, Андре. Исток новой жизни.
— Ну это уж как Господь Бог захочет.
— Не знаю, чего уж он там захочет… — Люс ладошкой разгладила кусочек влажной, полузамерзшей земли, потом сжала землю в руке. — Вот он — Бог, — сказала она и показала ему на разжатой ладони черный комок. — Это я. И ты. И все остальные. И эти горы. Мы все… все заключены в один круг.
— Ты, должно быть, не расслышала меня, Люс?
— Да я вообще не знаю, о чем говорю. Я просто хочу остаться здесь, Андре.
— Тогда, я полагаю, мы так и поступим, — сказал он и легонько шлепнул ее по спине между лопаток. — Я вообще не уверен, пустились бы мы когда-нибудь в путь, если бы не ты.