— А может, тебе стоит еще немного подождать?
— Только не здесь. Этот путь нас никуда не приведет.
Она кивнула и при первой же возможности встала из-за стола. И не забыла ни шарфа, ни носового платка. Ни одного следа не оставила! Целый день она пряталась в своей комнате. У меня в тот день была всего пара вызовов, и, Боже мой, как же долго он тянулся, этот день!
После ужина я поливал розы, когда она подошла ко мне. Именно здесь, на этом самом месте они с Галвеном вчера разговаривали.
— Жиль, — промолвила она, — мне нужно кое-что сказать тебе.
— У тебя юбка за розовый куст зацепилась.
— Отцепи, пожалуйста, мне самой не достать.
Я отломил шип и освободил ее.
— Мы с Галвеном любим друг друга, — сказала она.
— Ах вот как, — пробормотал я.
— Мы все обсудили. Ему кажется, что пожениться мы не можем: он слишком беден. Но я считаю, что тебе лучше все-таки об этом знать. И постараться понять, почему я не хочу уезжать из Валоне.
У меня не нашлось слов, чтобы сразу ответить ей. Точнее, слова душили меня. Наконец мне удалось выдавить:
— То есть, ты хочешь остаться здесь, несмотря?..
— Да. По крайней мере я смогу видеть его.
Она пробудилась, моя спящая красавица. Он разбудил ее; он дал ей то, чего ей недоставало, что лишь очень немногие мужчины могли бы ей дать: ощущение опасности, которое и лежит в основе любви. Теперь ей стало необходимо то, что было в ней всегда и всегда оставалось невостребованным — ее спокойствие, ее сила. Я долго и внимательно смотрел на нее и наконец вымолвил:
— Ты хочешь сказать, что будешь жить с ним?
Она смертельно побледнела и сказала:
— Да, если он попросит меня об этом. А как по-твоему, он меня об этом попросит? — Она очень рассердилась, а я был сражен наповал. Я стоял, все еще держа в руках лейку, и бормотал глупые извинения:
— Прости меня, Пома, я не хотел… Но что ты действительно собираешься предпринять?
— Не знаю, — ответила она все еще сердито.
— То есть, пока ты просто хотела бы продолжать жить здесь, а он — там, и… — Она уже почти подвела меня к тому, чтобы предложить ей выйти за него замуж. Теперь уже рассердился я. — Ну хорошо, я поговорю с ним.
— О чем? — воскликнула она, тут же вставая на его защиту.
— О том, что он намерен делать! Если он хочет жениться на тебе, то, конечно же, может подыскать себе какую-нибудь работу, верно?
— Он уже пробовал, — сказала она. — Его воспитали не для работы. И, знаешь, он ведь был болен.
Она произнесла это с таким достоинством и так уязвленно, что у меня защемило сердце.
— Ах, Пома, это-то я знаю! Да и ты знаешь прекрасно, как я его уважаю и люблю; он ведь был сперва именно моим другом, верно? Что же касается болезни — какой, кстати, болезни?.. Порой мне кажется, что я никогда его по-настоящему не знал… — Я умолк — все равно она не поняла бы меня. Она слепо не замечала в своем лесу темных чащоб, а может, все они казались ей светлыми полянами. Она боялась за него; но его самого она не боялась совершенно.
Итак, тем же вечером я отправился в Иле.
Галвена дома не оказалось. Мартин сказал, что он взял кобылу и поехал прогуляться. Сам же Мартин чистил упряжь в конюшне при свете фонаря и яркой луны, и я немного поговорил с ним, поджидая Галвена. В лунном свете рощи Иле казались настоящим большим лесом; березы и дом светились, точно серебряные; дубы стояли черной стеной. Мартин подошел ко мне, и мы, стоя в дверях конюшни, вместе покурили. Глядя на его освещенное луной лицо, я подумал, что, пожалуй, доверял бы ему, если б только сам он доверял мне.
— Мартин, я хочу кое о чем спросить вас. У меня для этого действительно веские причины.
Он пыхтел своей трубочкой и молча ждал моего вопроса.
— Как по-вашему, Галвен в своем уме?
Мартин продолжал молчать, посасывая трубку, потом усмехнулся.
— В своем ли Галвен уме? — переспросил он. — Знаете, не мне судить. Я ведь тоже живу здесь, причем по собственной воле.
— Послушайте, Мартин, вы же понимаете, что я ему друг. Но он и моя сестра… любят друг друга, они поговаривают о том, чтобы пожениться. Кроме меня у нее больше никого нет, и я должен о ней позаботиться. Я бы хотел более подробно узнать о… — Я заколебался и все-таки выговорил: — О его первом браке.
Мартин смотрел куда-то в глубь двора, его светлые глаза были полны лунного света.
— Лучше не будем об этом, доктор. А вашу сестру следовало бы увезти отсюда.