Пастушья песня из Чумо
Хорошо, ты получишь послед,
но не ягненка, Койот.
У овцы копытца остры,
ох, берегись, Койот!
Мог бы взять я в жены любую,
но только не эту, Койот.
Матери ее я не нравлюсь,
ох, берегись, Койот!
Песня стрекозы
Унмалин, Унмалин!
Чудный город над рекой!
В хлева под темными дубами
твой скот приходит вечерами.
Воде журчащей звук их
колокольчиков подобен.
А с круглого холма над Унмалином
видны все виноградники Долины,
и слышно, как поют там люди,
собравшись на закате
в дом родной вернуться.[7]
Песня Общества Благородного Лавра
Ему пришлось размахивать им
как флагом,
чтобы заставить его встать.
Ему пришлось совать его
в мышиные норы,
и в кротовины,
и в задницы чужие,
чтобы заставить его встать.
— Дай мне лечь наконец, — говорит он.
— Ни за что! — говорит Он.
— Дай же мне отдохнуть, — говорит он.
— Нет, вставай! — говорит Он.
И вот он встает, и руки у него вырастают,
он берет в руки нож и себя от Него отсекает.
Убегает он прочь от Него,
девять раз поет хейю и сразу ложится,
засыпая мгновенно.
…
А Он выращивает себе новый,
но пока он ужасно мал.
Так что Ему приходится ложиться на землю,
чтобы сунуть его в муравьиную норку.
***
Несколько стихотворений, продекламированных собравшимися после работы на берегу реки поэтами из Мадидину
…
Утрата
Тяжело мое сердце,
словно камень надгробный.
К земле своей тяжестью тянет,
мне дышать не дает как прежде.
…
Ревность
А та, с сережками, меня разве лучше?
Что тебе она даст, чего я не давала?
Поднесет ли вина? Иль подложит жаркого?
Или силы добавит в ослабевшие чресла?
…
Первая любовь
Полола помидоры,
побеги пахли терпко
под жарким солнцем лета.
Давно все было это.
…
Темноволосая девушка
О, бабочка, два черные крыла!
Кружит, садится, вновь вспорхнет, вернется
к цветку тысячелистника.
И неуверенно на нем застынет.
Дразнилки
Слово языка кеш «фини» переводится как «шуточное соревнование в оскорблениях, организованных ритмически». Те «дразнилки», что приведены ниже, — импровизации, услышанные мной во время Танца Вина в Чумо.
…
Уж конечно, ты явился
с Нижнего конца Долины!
И нетрудно догадаться:
ведь слова ты произносишь,
будто из норы ты рака,
упершись ногами, тащишь!
Здесь, в Чумо, вечно кур полным-полно.
И эти куры умные настолько,
что говорят совсем как сами люди:
«Кач-кач-качалка, ко-ко-корзинка!»
Да ведь и люди в Чумо умные, как куры!
На Нижнем-то конце такие умники живут,
что хитрецами их не зря прозвали:
вам сварят пиво из чего угодно,
хоть и дерьмо собачье в чан свой соберут.
Чем крепче ум, тем крепче и напиток.
Вот в Чумо, например, в почете пиво,
такое крепкое, что крепче не бывает,
но вот мочой кошачьей от него воняет!
Сразу ясно: ты из Нижней Долины!
Ведь недаром с утра ты талдычишь
все одно, словно сука
с кобелем перед «свадьбой».
Был тут в Чумо человек,
очень умный человек:
мысль ему явилась раз,
да исчезла в тот же час.
Песня Папоротника
Спета за работой Папоротником из Кастохи
Разбитые старые ступни
да острые тощие колени
торчат над этой корзиной
пред старыми моими глазами.
А новую эту корзину
плетут мои старые руки.
Ах, старые мои ноги,
далекий путь прошли вы,
чтобы корзинка эта
здесь возле вас стояла.
Ну что же, торчите рядом
с моею новой корзиной
и пойте мне новую песню,
мне, той самой старухе,
что вам свою жизнь пропела.
вернуться
«Песнь стрекозы» — это импровизация, нечто в достаточной степени эфемерное: возникнет и тут же исчезает.
Это стихотворение было прочитано Ракитником членам одной из семей Унмалина на балконе летним вечером, и когда я сказала, что оно мне нравится, автор тут же записал его и подал мне.