— Полагаю, ты нашёл то, что искал в тех ужасных книгах? — спросила она. Она усадила его на мягкую лежанку рядом со своим собственным высоким местом. Крошечные тарросианские дети плескались в пруду, играли в подводные игры и выпускали пузырьки смеха.
— Да, — ответил он. — Я нашёл истину. Или, по крайней мере, больше истины.
— Как хорошо снова встретить тебя, Старый Наставник, — промолвила она, улыбаясь своими губами цвета моря. Её глаза с мерцанием взирали на него — ониксовые сферы, полные обожания.
— Ты всегда была моей любимой ученицей, — искренне признался он.
— Сколько ты ещё останешься с нами?
— Боюсь, недолго. Я слышу зов, которым нельзя пренебречь. Скажи, твой отец подписывал договор с королевством Элда, когда ты была ещё ребёнком?
— Да… — Целестия возвела свои сферы-близнецы к небу. — Договор Моря и Неба, подписанный в 7412 году, Году Луча. Ты и преподал мне эту дату.
— И твой отец получил дар от государя Элда… он всё ещё у тебя?
Жёлто-зелёные ватные облака ползли по небесам. Следующая книга взывала к нему из неких высот над миром.
Она отвела его в пещерный лабиринт под дворцом, в некую древнюю эпоху созданный морской водой и три стража с факелами сопровождали их. Когда они достигли громадной обсидиановой двери, стерегущей подземелье с сокровищами, королева отперла её коралловым ключом. Внутри лежали внушительные груды золотых и серебряных монет — века дани от царств Артирии, фантастические наборы доспехов, вырезанных из коралла и кости, золотые и железные копья и щиты, самоцветы всех цветов радуги и мучительно прекрасные вещи, которым он даже не смог подобрать имени.
Целестия обходила этот сверкающий клад, пока не нашла рог из меди, золота и агата. Это мог быть рог какой-то громадной антилопы, судя по тому, насколько он был скручен и изогнут. Но Джеремах знал, что рог был изготовлен в том краю, куда не могло добраться ни одно животное. С довольным видом королева вручила рог Джеремаху. Она всё ещё оставалась ученицей, стремящейся угодить наставнику. Он поцеловал её в щёчку и прицепил рог к поясу.
— Ещё кое-что, — прибавила она. Ухватившись за золотую рукоять, королева вытянула из груды сокровищ длинный прямой меч. Клинок мерцал серебром, а рукоять увенчивалась подобием раковины, вырезанным из синего драгоценного камня. Джеремах помнил этот клинок, висящий на широком поясе короля Целестиоса. В те времена даже миролюбивому королю не раз приходилось воевать.
— Возьми это, — молвила королева.
Джеремах покачал головой. — Нет, ваше величество, — возразил он. — Это было бы…
— Меч моего отца, — сказала она. — Но он мёртв, и он хотел бы, чтобы ты взял этот меч. — Она придвинулась к нему вплотную и зашептала на ухо. Её голос походил на звук океана из глубин морской раковины. — Я кое-что знаю о том, что ты пытаешься совершить. Знают и другие. Это может пригодиться тебе.
Джеремах вздохнул и поклонился. Отвергнуть подарок значило бы оскорбить её саму. Он взял клинок и поцеловал рукоять. Королева улыбнулась ему, крошечные жабры пульсировали на её шее. Она нашла усыпанные самоцветами ножны, чтобы убрать туда оружие и он прицепил их на талию, в дополнение к серебряному поясу философа.
«Философ, носящий меч, — подумал он. — Какой абсурд».
Но оставался ли он ещё философом? Какие грядущие перемены ждут его, когда откроется последнее об Едином Истинном Мире?
Этой ночью он пировал вместе с королевой и её двором, точнее сказать, напивался ауреаланским вином и набивал брюхо моллюсками, крабами и устрицами. К тому времени, когда он доковылял до своей кровати в высокой башне, то был почти уже без сознания. Он снял пояса, повесил ножны с мечом на столбик балдахина и провалился в беспамятство.
Пробудила его не боль, а скорее ужасающая нехватка воздуха. Он увидел сине-зелёную дымку и удивился, мог ли Таррос погрузиться под волны, а он сам утонуть. Вторым его ощущением стала боль в горле, притуплённая из-за большого количества выпитого вина.
Над ним склонилась тень, по обе стороны лица — подошвы кожаных сапог и тонкая проволочная нить врезалась в плоть под подбородком, ужасно натягивая бороду. Это толщина бороды предотвратила быструю смерть, подарив ему несколько мгновений, чтобы проснуться и понять, что его душат.