Речь ее прозвучала настолько страстно, что даже Чак согласно фыркнул. А Фердинанд – гордый соотечественник Отто – промолчал так презрительно, что всем стало ясно: уж он-то в последнюю очередь хотел бы встретиться с Юрико на дороге.
- Дурачье! – пробормотал вдруг Вождь, и все вздрогнули.
Никто не слышал, когда он подкатился так близко и вклинился между Дарьей и Фердинандом. Даже Чак смутился и посторонился, чтобы дать пожилой леди возможность подвинуться.
- Дурачье! – повторил старик и окинул молодежь снисходительным взглядом.
Все затихли, ожидая продолжения. Вождь говорил редко, но его рассказы завораживали. Словно воочию открывались обитателям храма просторы родных прерий патриарха. Вот и теперь никто не спешил вставить реплику, зная, что скоро Вождь начнет свое повествование. А старик все держал паузу, позволяя насладиться торжественностью момента. Отто невольно залюбовался Вождем. Тот был красив какой-то грубоватой, давно забытой красотой и, казалось, весь состоял из острых углов, прямых линий и стремления вперед. Малыш Отто невольно задумался о том, какой прекрасной может быть старость. Большинство его сородичей не проживали и половины того, что прожил Вождь – о Дарье и говорить нечего – и, отбегав свое, отправлялись на переработку, чтобы потом снова возродиться в инкубаторе. Некоторые, самые отчаянные, гибли на дорогах совсем молодыми. Несколько раз Отто доводилось встречать и совсем других стариков – дряхлых, рассыпающихся на ходу, но почему-то не сдающихся, продолжающих бороздить пути наперекор времени. Но Дарья и Вождь – совсем другое дело. Для Отто было загадкой, как им удалось прожить так долго и остаться в такой прекрасной форме. Он очень сомневался, что с ним самим может случиться что-то подобное, и в последнее время задумывался о том, сколько же ему еще осталось.
Отто так глубоко погрузился в размышления, что даже вздрогнул, когда Вождь заговорил снова.
- Молодежь! – вздохнул старик. – Что вы знаете, кроме бетонных трасс и асфальтированных улиц?
- Да-да! – поддакнул Чак и окинул всех гордым взглядом бывалого путешественника. Но заработал лишь презрительную ухмылку Вождя, смутился и сразу стал казаться даже чуть ниже.
- Горожанин! – фыркнул, как сплюнул патриарх. – Ты хоть раз видел отвесные стены Большого Каньона? Ощущал истинный простор? Испытывал желание стать птицей, сорваться и полететь так, словно у тебя есть крылья?
- Когда я лечу по дороге, развивая максимальную скорость, мне тоже кажется, что я вот-вот оторвусь от земли, - робко сообщил Отто, которому даже жалко стало совсем сдувшегося Чака. И тоже схлопотал презрительный взгляд. На этот раз от Фердинанда. Конечно, маленький Отто никогда не умел бегать так же быстро, как его земляк. Вождь покосился на малыша и сочувственно улыбнулся.
- Я говорю о небе, а не о дороге, - пробасил он и задумался на мгновение. Потом продолжил: - В тот день, когда я увидел Большой Каньон, я захотел стать птицей. И пусть говорят, что это невозможно. Я видел простор перед собой и хотел покорить его. Но я не мог. Что-то словно держало меня, не давая сдвинуться с места. Все мои помыслы были в небе, но тело оставалось на земле. Уже тогда мне следовало понять, что я подчиняюсь воле бога. Но я был слишком юн и горяч, - старик снова помолчал. – Шли дни, я мерил милю за милей, но то ощущение никак не хотело меня покидать. И вот однажды я снова остановился неподалеку от обрыва. О, он, конечно, не имел ничего общего с Большим Каньоном. Его и обрывом-то можно было назвать с натяжкой, так, довольно крутой склон, кое-где поросший деревьями. И все же, над ним была синева свободы, и что-то вдруг изменилось во мне, что-то щелкнуло. Я сделал робкий шаг и понял, что ничто меня не держит. И я пошел вперед. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Вскоре я уже бежал почти так же быстро, как в пути, а обрыв летел мне навстречу... – Вождь тяжело вздохнул и умолк.
Пауза длилась так долго, что Отто даже заерзал от нетерпения, но нарушила ее любопытная Юрико.
- А дальше? – она требовательно и неуважительно боднула Вождя.
- Дальше? – патриарх встрепенулся и ласково улыбнулся юной непоседе, совсем не обидевшись на непочтительное поведение. – Дальше я полетел, - Вождь вздохнул, а среди слушателей прокатился изумленный шепот. – И летел, наверное, целую секунду, может, чуть больше... пока не ударился о толстую ветку дерева. Меня тут же швырнуло вбок, я перевернулся и упал на спину. Дальше несся вниз, сдирая кожу о камни склона, беспомощно барахтаясь, но не в силах встать на ноги. Меня били крупные булыжники и стволы, ломая все, что только можно было сломать. В некотором смысле мне повезло – ничто не задело жизненно важных органов. Иначе, сами понимаете, - короткая вспышка и конец. И все же, когда я достиг дна ущелья, я умирал...