Стоило только выйти из маршрутки, колючий ветер ударил в лицо без предупреждения, едва не повалил с ног. Идея гулять пешком тут же показалась самоубийственной. Даже метров двадцать до входа в гипермаркет Марина пронеслась, утопив лицо в пушистом воротнике пальто. Глаза слезились, и не будь вход освещен так ярко, она обязательно споткнулась бы о коварные – невысокие, но широкие – ступеньки. Хорошо хоть скользко не было. Зима в этом году так до сих пор и не порадовала снегом. Сухой мороз держался уже несколько недель. Но небо упорно не желало отказываться от солнца.
Захотелось поскорее оказаться дома, налить горячий чай в красочные разноцветные чашки в горошек – она всегда покупала яркую посуду и подробно описывала ее старику. Он улыбался, а у Марины щемило сердце.
Однажды дед рассказал ей, что в войну больше всего боялся потерять руки. Он ушел добровольцем на фронт, едва исполнилось восемнадцать, после первого курса консерватории. В сорок четвертом его ослепило взрывом, но это не помешало продолжить после войны обучение. А потом зрение стало возвращаться. Медленно, мучительно. И дед начал рисовать. Словно какая-то сила толкала изображать те невиданные картины, что открылись во мраке. С его полотен, поражавших красками и светом – простых, не исполненных трагизма пейзажей, загадочных странной несочетаемостью предметов натюрмортов, нечетких, но живых и трепетных портретов – на зрителей взирали нереальные, фантастически миры, в которых будущее сливалось с прошлым, а души – с вечностью. Марине казалось, что как личность она бы никогда без его картин не состоялась. Не выдержала бы, сломалась, еще в пять лет, когда в один день не стало родителей и бабушки и они с дедом остались вдвоем. Наверное, она и сломалась. Замолчала. Сидела и часами смотрела на дедовские картины. Что она видела в них, сейчас, наверное, и не вспомнила бы, но тогда они стали ее убежищем. А дед... Это теперь Марина понимала, что пришлось ему пережить, а маленькую напуганную девочку не волновали ни врачи, по которым он ее таскал, ни его уговоры. Тогда он стал ей играть. Мелодии вплетались в тихий шорох волн спокойного ночного пляжа, шелестели листвой исполинских реликтовых деревьев, звонкими каплями стекали с мокрого яблока. Его картины не дали ей погибнуть, а музыка вернула к жизни...
Новогодняя ярмарка оглушила ослепительным блеском дешевой китайской мишуры, подмигиванием всевозможных гирлянд, какофонией переплетающихся рождественских мелодий, детскими голосами и смехом. Марина невольно заулыбалась этой предпраздничной суматохе. Массовая вакханалия вокруг новогодних покупок создавала в торговом центре эгрегор радости и ожидания чуда, желания дарить любовь. Такое бывает только перед Новым годом, только на таких вот ярмарках. Почему елочные игрушки заставляют всех так по-доброму сходить с ума? У деда на этот счет была своя теория, и поэтому сейчас от цели Марину отделяло море улыбающихся людей. Там, в глубине павильона находились стенды, у которых толпилось куда меньше народу – там продавали дорогие стеклянные украшения ручной работы.
Всего один раз, когда ей было двенадцать, Марина польстилась на дешевые шарики.
- Никогда больше не покупай такого! – строго сказал тогда дед, увидев приобретение. – Разве ты не видишь, они же неживые.
- Но они такие красивые! – растерялась девочка. - И они не разобьются – это же пластмасса.
Ей всегда было безумно жаль разбитых игрушек. В тот год она оплакивала бесславно погибшего крошечного стеклянного мишку. Девочка обожала это украшение, но одно неловкое движение оборвало существование нежной маленькой зверушки. Ей даже ночами потом снился этот медвежонок, казавшийся действительно пушистым благодаря искусству стеклодувов.
- Вот поэтому и не покупай, - покачал головой дед. – Новый год – всегда чудо, а чудо не может быть вечным. А еще оно не должно повторяться. Если все происходит всегда одинаково, привыкаешь, перестаешь видеть волшебство. Игрушки должны разбиваться, чтобы на их место приходили новые. Ведь то, о чем ты мечтаешь сейчас, через год тебе самой может показаться смешным и ненужным, а места для новых желаний на твоей елочке уже не будет.