- Так вот какая она, твоя красивая жизнь, Сережа...
Злоба исказила и без того подурневшее за шесть лет лицо мужчины.
- С-с-сука! – процедил он и шагнул вперед, оттеснив плечом одного из товарищей. – Еще и упрекаешь! Из-за тебя все! Струсила! Бросила меня!
Марина отступила, даже через пальто почувствовала плечами холод билборда за спиной, оглянулась. Опять никого вокруг. Да что ж это?! А четверо надвигались на нее, и впереди – Сергей. Озлобленный, совершено не похожий на себя прежнего, страшный.
Из-за поворота снова показались огни чего-то большого – транспорта? - но путь к проезжей части, к бегству, был отрезан. Желтая громадина автобуса подкатила к остановке, гостеприимно распахнула двери – не для нее. Девушка заметалась мысленно, ища спасения. И тут будто вихрь какой пронесся, на мгновение заслонив собой и автобус, и улицу, и пьяных гопников во главе с бывшим. Чьи-то сильные руки подхватили Марину за талию, легко, словно ребенка, закинули прямо на верхнюю ступеньку площадки. Темная, показавшаяся гигантской фигура втиснулась следом, едва удерживаясь на подножке. Двери со стоном закрылись, и легкий толчок обозначил движение, а с ним – спасение.
Марина наконец рискнула взглянуть на своего невесть откуда взявшегося рыцаря и испытала легкое разочарование. Сейчас, при взгляде сверху вниз, он не казался ни высоким, ни мощным – среднего роста, среднего телосложения. Хотя, что там разберешь под этой бесформенной, вылинявшей на швах пуховкой. И лица видно не было – его скрывали поля шляпы. Девушка даже фыркнула невольно: шляпа, да еще такая – с чуть приспущенными, словно знававшими лучшие времена, полями, не широкими, но и не особенно узкими. Обвисшая какая-то шляпа. А потом, для большей устойчивости, он поставил одну ногу на ступеньку выше, и на мгновение мелькнула нижняя часть лица. Точнее, не могла она мелькнуть, показаться на глаза, потому что полностью была замотана шарфом. И взгляд тогда зацепился не за невидимое, а выставленное на обозрение и вопиющее – за колено, прикрытое отворотом ботфорта!
Марина поежилась. Все в незнакомце было каким-то неправильным, нереальным. Сразу захотелось, чтобы поездка поскорее закончилась, не видеть его больше, не задумываться об этих загадках. Незнакомая неоновая вывеска промелькнула за запотевшими стеклами.
- Ой, а куда мы едем-то? – окончательно растерялась Марина, только теперь сообразив, что автобус повернул уже дважды и все не в ту сторону.
- Тебе куда надо? – глухо спросил из-под шарфа спаситель.
- На Садовую... – через силу ответила она.
- Не повезло с номером, - смешка девушка не услышала, но зато он наконец поднял лицо. Вокруг странных – не желтых и не зеленых, а каких-то по-кошачьи переливчатых – глаз незнакомца разбежались веселые лучики едва заметных морщинок. – Ничего, не далеко уехали, сойдем сейчас, пересядем.
- Да здесь и пешком близко, - его улыбка успокаивала, но Марина смутилась этим невысказанным «мы», случайной общностью, почему-то связавшей их накрепко на несколько коротких минут глупого приключения. Почувствовала, как становится ярче краска на и без того алевших от мороза и испуга щеках, отвела взгляд в сторону и тихо добавила: - Я сама дойду.
Мужчина ничего не ответил, повернулся спиной к девушке, лицом к двери. Автобус уже притормаживал перед следующей остановкой...
Не то чтобы кто-то принял определенное решение. Просто оба не сговариваясь, сделали шаг не к переходу – ждать обратный маршрут на противоположной стороне, а в направлении Марининого дома. Шли молча, и молчание это давило невысказанными вопросами. Но задавать их почему-то не хотелось. Сама не понимая зачем, Марина вдруг принялась рассказывать.
- Я думала, мы поженимся после института. Да что я, все так думали. Мы с третьего курса вместе были... Но вот закончили, я сразу на работу устроилась, а он... Все искал, где получше. А потом решил, что здесь жизни нормальной нет и не будет. Нашел каких-то родственников за границей...
- Бросил? – негромко спросил незнакомец.
- Да... нет... Он звал с собой. Не слишком настойчиво, но звал. А я не могла...
- Почему?
- Да как же я деда-то оставлю?! – в сердцах воскликнула девушка, начисто забыв, что этот человек ничего не знает ни о ней, ни о ее старике, ни об их жизни. Но провожатый словно и не удивился, помолчал немного, а потом грустно и философски заметил:
- Наверное, любила недостаточно.