Анне снился Антошка – почему-то маленький, лет пяти – он бегал вокруг такой знакомой песочницы в центральном парке, смеялся и звал ее, Анну, поиграть вместе. Он что-то твердил о джинне и сокровищах, зарытых в песке, требовал, упрямо встряхивая челкой, немедленно их разыскать. Анна тоже смеялась, а потом невольно поддалась задорным искоркам в глазах сына, шагнула к песочнице и... проснулась.
Привычная боль ударила в сердце, сметая с лица улыбку. Антошка... Антон... мальчик... Летом ему исполнилось бы тридцать...
Оставшиеся до звонка будильника полтора часа Анна проплакала в подушку. Когда пришло время вставать, голова казалась чугунной, а предстоящий день – пыткой. Однако женщина, как и тысячу дней до этого, заставила себя подняться и приступить к обычному утреннему ритуалу. Ледяная вода из-под крана почти не убрала отечность с лица, а лишь заставила кожу пойти уродливыми красными пятнами. Но Анне было все равно. Не то что внешность, собственная жизнь уже давно перестала ее интересовать. Женщина не понимала, зачем продолжает за нее цепляться. Наверное, только воспитанное с детства отвращение к самоубийству удерживало от последнего шага. В череде дней не было ни сегодня, ни завтра – одно сплошное вчера. Работа ради хлеба насущного и квартира, превратившаяся в мавзолей: фотографии сына, его вещи, памятные безделушки. Даже одежда Антона все так же висела в шкафу чистая и отглаженная, словно он мог в любой момент вернуться...
Спустя час Анна уже выходила из дому. Мельком взглянула на себя в зеркало, потерлась щекой о вышарканный воротник уже не по сезону теплой куртки – последнего подарка Антона. «Как пропойца выгляжу», - мелькнула в голове равнодушная мысль, но не задержалась...
Сослуживцы здоровались, привычно отводя взгляд от припухших глаз Анны. Давно знали, что она часто приходит на работу заплаканной. К обеду все следы слез исчезнут, и сотрудники начнут улыбаться вполне естественно. Анна понимала, что не может вешать на посторонних людей свое горе, старалась не проявлять его в коллективе. Не проявляла... Само проявлялось... Иногда вот так, иногда щемящими приступами тоски, когда не было сил, не то что реагировать, даже понимать шутки и причины веселья окружающих. Вот и сегодня... Перед внутренним взором все еще стоял смеющийся маленький Антошка, зовущий маму играть.
День проплывал, словно в тумане. Только работа – бесконечные ряды цифр – позволяла полностью занять мозг, помогала не думать о реальности. Анна была хорошим бухгалтером. Настолько хорошим, что ее до сих пор не пытались заменить кем-то молодым и рьяным, даже повысили. За опыт и трудолюбие ей прощали замкнутый характер, прямолинейность суждений и вечную печаль во взгляде. А для потерявшей смысл жизни женщины удовлетворение от профессионально выполненного дела, пожалуй, оставалось единственной положительной эмоцией в настоящем. Вот и этим пятничным вечером она не заметила, как разбежались по домам остальные сотрудники, засиделась, но закончила отчет по рентабельности, над которым билась с начала недели.
Выйдя из офиса в теплые весенние сумерки, Анна бездумно направилась вместе с толпой к переходу, застыла на остановке в ожидании своего автобуса. Но вдруг вздрогнула, увидев номер подкатившего транспорта. Этот шел к центральному парку, и ноги сами понесли женщину к раздвинувшимся дверям.
Такое уже бывало. Какое-нибудь счастливое воспоминание заставляло сворачивать с прямого пути, направляться в места, которые теперь могли принести только боль. Если бы была хоть могила, чтобы положить на нее цветы!
Тело сына не привезли на родину. Почему – ей не объяснили. Дали понять, что по каким-то политическим соображениям. Анна даже толком не знала, как погиб ее Антошка. Машина взорвалась. Из-за неисправности? Или в нее заложили бомбу? Маленькая независимая страна, в которой сын работал по программе «Врачи без границ», пылала пожарами революций и переворотов. Как Анна просила его не ездить туда! Но Антона словно что-то связывало с этим бурлящим котлом. Отработав год по первому контракту, он пожил дома всего три месяца. И все это время места себе не находил. А потом завербовался снова. Туда же. И больше не вернулся...
Вечером детская площадка была едва ли не самым малолюдным местом в парке. Только в дальнем ее конце стайка подростков оккупировала качели. Анна остановилась в двух шагах от песочницы и снова почти воочию увидела Антошку. Это было невыносимо! Женщина резко отвернулась, собираясь уйти, но тут же остановилась. Что-то блеснула в песке, привлекая внимание. Анна нагнулась и подняла безделушку – брелок для ключей в форме симпатичного золотистого дракончика. Бижутерия, но качественная, не из дешевых. Наверное, какая-то маленькая кривляка посеяла. Женщина мельком подумала, что нужно будет завтра прийти сюда с утра, может, объявится хозяйка. Улыбнулась впервые за день тому, что нашлось хоть какое-то дело на выходные. Бережно отряхнула остатки песка с игрушки и, опустив ее в карман, побрела по аллее к выходу из парка.