- Отпусти его! – истошно завизжала одна из девиц.
Вторая схватила ее поперек талии, не подпуская к страшилищу. Товарищи Александра придвинулись к монстру, но Халк и Хэллбой, словно не замечая происходящего, невозмутимо оставались на своих местах.
- Ты больше к ней не приблизишься, - ровным, ничего не выражающим голосом произнес тощий, встряхнул парня разок и отшвырнул к выходу.
- Да я ж тебя! – вызверился Александр.
- Стой! – один из его приятелей повис у него на руке. – Ты не можешь драться с личем, ты не настолько прокачан!
Александр зашипел, но рваться в бой перестал. Развернулся и, не глядя на Сашу, вышел из трамвая. Двое других ребят последовали за ним. Девушки подхватили Хэллбоя и Халка и удалились через заднюю дверь. Седой опустился на одно из одиночных сидений и уставился в окно. Он тоже больше не смотрел на Сашу.
А она не знала, что делать. Выходить сразу за ставшей теперь неприятной компанией не хотелось, а оставаться рядом с этим монстром было страшно. Хоть он и спас ее. Лич, он ведь мертвый, так? А Саша панически боялась покойников.
- Александра, дорогая моя! – Карабас козликом запрыгнул в вагон. – Чего же вы сидите? Все уже в сборе, представление вот-вот начнется. Поторопитесь! – тут он заметил седого, лицо его из благодушного резко сделалось злым и холодным. – А это у нас кто? – Карабас шагнул к личу. – Пассажир? Забытый?.. Или ничейный? – последние слова он произнес с такой ненавистью, что Саша вздрогнула.
Тощий ничего не ответил, но вдруг повернулся и посмотрел прямо на девушку. И снова пронзительные всполохи в глубине его глаз заставили сердце забиться быстрее, отозваться, откликнуться. «Потерянные или ничейные пассажиры подлежат утилизации без права на возрождение», - всплыла в памяти сделанная от руки приписка на объявлении. Саша вскочила.
- Это мой пассажир! – воскликнула и удивилась тому, как жалко и неуверенно прозвучал собственный голос.
- Ой, Сашенька, душечка, да что вы такое говорите! Зачем он вам? Если вам так нужен мертвец, выбрали бы себе симпатичного вампира! – Карабас, сияя улыбкой, двинулся к девушке, словно старался стать препятствием между ней и монстром. А ей казалось, что лицо распорядителя плывет, плавится, все время меняя не только выражение, но и очертания. И было в нем что-то настолько отталкивающее, страшное, непостижимо отвратительное, что никак, ну никак нельзя было отдать Карабасу того, кто только что помог.
- Это мой пассажир! – повторила Саша уже совершенно спокойно и твердо, оттеснила распорядителя плечом и протянула руку личу.
Романтичный лич
Холод костлявой ладони ощущался даже через варежку, но Саша не отпускала руку своего спутника, словно боялась, что Карабас может этим воспользоваться, как-то навредить седому. Толпа у стадиона уже рассосалась – а может, ее и не было. Гигантская раковина казалась подозрительно тихой, но тут донесся голос конферансье, объявившего первый номер, и зрители взорвались аплодисментами. Девушка заторопилась. Ей очень не хотелось пропустить хоть что-то в этом невероятном шоу. К тому же в гулком проходе они были одни, и Саша остро ощутила, что рядом с ней шагает самый настоящий мертвец. Стало жутко.
- Ты удивительная девушка, - произнес вдруг молчавший до сих пор лич. Голос его – бесплотный, ровный, лишенный каких либо интонаций – заставил Сашу неловко подскочить и споткнуться. Седой моментально развернулся и перехватил спутницу за талию, поддержал, не дал упасть. Девушка застыла. От живого трупа веяло холодом, точнее, казалось, что вся зимняя стужа вокруг тянется к нему, окутывает со всех сторон, обволакивает, словно старается отгородить от всего мира. Или мир от него. – Осторожней! – все так же бесчувственно произнес лич, но Сашиной щеки вдруг коснулось некое подобие дыхания – живого, нежного. Она подняла взгляд, и снова в провалах глазниц мертвеца полыхнула радуга. Седая голова качнулась. – Ты вообще чего-нибудь боишься по-настоящему? – девушке показалось, что в этих словах прозвучала усмешка. Зажмурилась, потрясла головой и выпалила: