— Гони, Агафоша, — с трудом прохрипел я, когда мы оказались внутри.
— Жопу больно! — жаловался коренастик, лежа на животе, на полу броневика, — выньте из нее, пожалуйста, копьё! Как я дальше жить буду, без жопы-ы-ы?
Между тем уродики нас догнали, так как по бездорожью мы еле-еле ползли и лишь бронированные стены не давали им возможности разделать нас, как кур на бойне. Они рычали, били мечами по обшивке, пытались отковырнуть дверь, но всё было тщетно. Один даже умудрился залезть на крышу и всунуть свою страшную морду в люк. Но Иримэ последней стрелой успокоила шустрого и сильного, хоть и не очень умного врага. Так мы и доползли до выстроенных вряд тачанок.
— Бах! Бах! Бах! — наконец, забухали маленькие пушечки.
И настроение в кабине «Громозеки» сразу же заметно улучшилось. И даже Ханарр позволил себе маленькую кривую улыбку.
Когда Помука заметил странные телеги по ходу движения металлической кареты, то сразу же сообразил, что это ещё одна уловка и лучше сейчас упасть камнем в ближайшую канавку и притвориться мёртвым. Что он вовремя и сделал. Потому что в следующее мгновение ураган пушечных выстрелов не оставил от сотни его боевых товарищей ни одного живого ильмаса. А когда шум немного утих, Помука осторожно выглянул из-за холмика и увидел, как металлическая карета и телеги, медленно и беспрепятственно вкатились в открытые городские ворота.
Он ещё немного полежал и пополз искать своего друга детства, наивного, но добродушного Ситко.
— Что же теперь сказать его матери, когда я вернусь в аул? — думал ильмас, — погиб, как герой? Или сказать правду, что мы тут в Мирянском царстве просто пушечное мясо на чужой не нужной нам войне?
Минут десять рыскал он по полю. Увидел мёртвого Тарнака с его «шестёрками», которые ему жить не давали, других более мирных ильмасов из своей полусотни, но Ситко так и не нашёл. Подобрав с десяток коротких копий, дротиков, Помука пошёл, уже не прячась ни от кого, в лагерь.
— Странно, — думал он, — как умудрился этот очень быстрый человек с дубинкой в руках увернуться от моего хитрого броска? Я ведь так всё грамотно просчитал! Неужели, на самом деле, существует для всех живущих на этой планете какой-то заранее приготовленный свыше план, по которому каждый уйдёт в свой, предназначенный ему, срок? Странно.
Помука так сильно погрузился в свои философские размышления, что не заметил, как предстал перед группой старших офицеров, которую возглавлял самый авторитетный полковник в армии Фредерик фон Шальбург.
— Смотрите, один придурок остался жив! — ткнул пальцем в ильмаса молодой франтоватый офицер.
— Если остался жив, значит уже не придурок, — усмехнулся фон Шальбург, — как твоё имя боец?
— Рядовой Помука, господин полковник! — козырнул выживший в бою уродик.
— А, постовой, — вспомнил Фредерик недавнюю встречу с этим мелким ильмасом, — сейчас пойдешь в северное крыло лагеря, и спросишь там ефрейтора Атлана. Пусть определит тебя во вторую полусотню элитной тысячи.
— Рад стараться! — гаркнул молодцевато Помука, скорчив дебильную мордочку, и не дожидаясь дополнительных поручений, спешно пошагал в указанном направлении.
— Вот так житомирцы и разбили полковника Шёрнера, — прохрипел фон Шальбург, показывая рукой на поле боя.
— Как? — не поняли его другие старшие офицеры.
— Бронированная карета, — стал загибать пальцы командир элитной тысячи, — пушки на телегах, хитрость и изобретательность, — фон Шальбург махнул рукой в сторону догорающего обоза, — я даже думаю, панцирников они заманили в ловушку где-то в городе. А трупы, чтобы нас запугать, потом бросили здесь. Тот, кто мирянцами командует, сволочь первостатейная. Ну, ничего, я его поймаю и самолично голову отрежу!
Во второй казарме на первом этаже, где разместились работники «Кабаньей головы» и «Свиного огузка» после военных удач первого дня, мы устроили небольшое собрание. Само собой, за пиво и прочие вкусности, платить, как в мирное время не пришлось. Поэтому коренастик Ханарр, переживший небывалый для себя стресс, вливал в глотку кружку за кружкой.
— А я уж думал, Агафоша, всё, хоть в петлю лезь, ну какая может быть жизнь без жопы! — пьяно ревел он.
Агафон же, как примерный водитель не пил, только закусывал и мирно кивал. Кстати, конина сегодня была замечательная. Я был не в столь радужном настроении, потому что понимал, что завтра на дурака так повоевать не получится. Да и жертв будет больше, чем два рядовых стрельца.
— Давайте выпьем за наших прекрасных дам! — распылялся в комплиментах полковник Федотов, — а какой салют устроила наша прекрасная Иримэ! Это надо было видеть! Поэтому… так и быть… имею право нарушить один раз… Ух!