— Вот так всегда, — расстроился Ванюха, — обязательно мне достаётся самая некрасивая.
Не знаю, как он смог определить кто из шлюх краше, когда они обе были с оплывшими, намалеванными сантиметровым слоем пудры, лицами. Или Иван ориентировался исключительно по размеру груди? Ну да, коренастику досталась более сиськастая.
— Ну, вот скажи, Мишутка, — заплетающимся языком пролепетала мне эльфийка, — чем я отличаюсь от ваших женщин, кроме ушей?
— Красивая очень, — кивнул головой я, — у тебя лицо, как у куклы Барби.
— Точно! Барби! — заржал Ханарр.
— Богиня смерти, — икнул Иван, — давайте выпьем, чтобы не было войны! Так хочется ещё пожить!
Мы всё компанией чокнулись ещё по одной, и лесовица после нескольких глотков чуть-чуть головой не рухнула на стол. Я поймал её в самый последний момент.
— Отнесу её в цирковой городок, — сказал я, придерживая эльфийку за талию, — Ханарр, ты тут самый трезвый, держи деньги и присмотри за моим другом.
Я протянул два серебряника коренастику. Иван же самозабвенно целовался с гулящей подругой и отвлекаться от сомнительной забавы не хотел. Я взял безвольное тело Иримэ на руки и вынес из трактира. На улице подсвеченной окнами «Кабаньей головы» я переложил лесовицу поудобнее, взвалив её себе на плечо. Пришлось, конечно, немного поколдовать, во-первых выветрить из себя хмель. А во-вторых спортивного телосложения эльфийка весила килограммов шестьдесят минимум, поэтому пришлось сделал её для себя чуть полегче.
Так я и топал до самого циркуса, слушая, как посапывает и периодически что-то бормочет на непонятном языке необычная остроухая девушка. Вагончик, где размещалась лучница, я определил по рисунку на двери. Размеры её походного жилища меня поразили своими крошечными габаритами. Оно было как чулан два на полтора метра. И стоило ради этого покидать Родной край, подумалось мне, когда я укладывал тело лесовицы на кровать. Вдруг она открыла мутные голубые глаза и мгновенно обняла меня, руками и ногами так, что я рухнул прямо на неё.
— Скажи, — пробормотала она, — чем я отличаюсь от ваших женщин, кроме ушей?
— Ничем, — я попробовал освободиться, но это оказалась не просто.
— Сиськи пощупай, — пьяно хохотнула эльфийка.
Я неловко вывернул руку и помял её упругую грудь, приблизительно второго размера.
— Ну? — Иримэ потребовала от меня сделать какой-то вывод.
— Сиськи от наших женщин не отличаются, — согласился я.
— Задницу щупай, — мурлыкнула она.
Я как следует сжал пальцами прокаченную постоянными физическими упражнениями попку лесовицы.
— Ну? — спросила опять эльфийка, — что скажешь?
— Любая инструкторша по фитнесу позавидует, — ответил я, снова пытаясь избавиться от захвата.
— Теперь трогай там, — хохотнула Иримэ, показывая глазами, куда мне нужно сунуть руку.
— Да верю я, верю, что там у тебя всё как у наших житомирских женщин, — не выдержал я.
— Так почему ваши мужики смотрят на меня как на зверька? — лесовица посмотрела на меня почти трезвыми глазами.
— Дикие нравы, — пробубнил я, — высокородные князья на бедноту вообще смотрят, как на вещь. Всё, отпускай меня и спи. Поговорим в следующий раз на трезвую голову.
— Подожди, — мяукнула она, и облизала своим длинным языком всё моё лицо, — иди.
Иримэ ослабила хватку, и я наконец-то смог свободно вздохнуть. Ну и сила у девушки, подумал я, укрывая одеялом тут же провалившуюся в сон лесовицу.
Глава 10
Следующее утро, которое я встретил в своей кровати, не смотря на все ночные приключения, было решено посвятить проработке бизнес-плана. Поэтому подлечив свою трещавшую голову волшебным магическим способом, я спустился на первый этаж, в магазин книгочея. Торговое помещение ожидаемо было безлюдно. Один Ярослав Генрихович за столиком у окна меланхолично дымил трубку и листал какую-то обветшалую книгу.
— Доброе утро, — поздоровался я, — вы знаете, что-то в последнее время слухи расползаются неприятные. Война, какой-то Сатур с уродиками прёт на наше царство.
— Невежественный народ, — равнодушно ответил мне книгочей, — Сатур — это экспериментатор, прогрессивно мыслящий лидер современности, который мечтает о всеобщем равноправии.
— Свобода, равенство и братство? — удивился я.
— Во-во, это его лозунг, — оживился Олливандер, — так что войны никакой не будет. Сатур в загнивающей Европе просто-напросто навёл порядок. Запретил пьянство, проституцию, кровавые игрища на потребу толпы, он открыл школы для диких уродиков. Не о чем беспокоиться война нам не грозит.
— Интересно, — я почесал свой затылок, — а чем же сейчас развлекаются подданные Сатура?