Хочешь, чтобы твой капитал работал — вкладывайся, пока не передумал, мысленно обратился я к купцу.
— Срок полной окупаемости сто сорок дней, — я, приподнявшись, встал из кресла, — думаю, неплохо для денег, которые пылятся в сундуках. Если они конечно у вас есть.
Последней фразой я специально поддел самолюбие не последнего человека в городе. Давай папаша, не томи, мне ещё в ратушу нужно бежать, воевать с местными бюрократами.
— Интересно, — Сигизмунд положил акцию обратно на стол, — я подумаю.
— Думать никогда не рано, только бывает иногда уже поздно, — я спрятал акции обратно, — извольте выплатить гонорар за завтрашние бои.
Мироедов пожал плечами и молча вышел, надо полагать, в свои безразмерные кладовые, набитые золотом и бриллиантами.
Глава 12
Через двадцать минут на крыльях первого успеха я летел в ратушу, которая соседствовала с храмом Елизаветы Великомученицы и городским торговым центром под открытым небом. Странно, но купец Мироедов выдал мне сразу всю требуемую сумму, все пятьдесят золотых монет. Я думал, придётся с акциями ещё пооббивать пороги богатеньких Буратин, но Сигизмунд свою выгоду просчитал на раз. За две недели получить четыре золотых почти ни за что, мимо этого он пройти не смог. Всё верно, связи у него большие, а мне деваться некуда. Чуть что случись со мной, отнимет последнее у книгочея Олливандера. А вот и здание ратуши, которое издалека напоминало одноэтажный дом восьмиметрового великана с высокой двускатной крышей. Её стены были сложены из больших серых плохо обработанных камней. И смотрел этот административный центр города на гомонящую рыночную толпу из узких окон — бойниц. Над самым входом в царство житомирских чиновников и бюрократов красовался длинный сорокаметровый шпиль.
— Сынок, подай на ремонт храма, — услышал я сбоку голос набожной бабули.
Я остановился около неё и чтобы не спугнуть удачу, порывшись в карманах, выудил два медяка, которые и бросил в прорезь деревянного ящика.
— Благодарствую, — поклонилась бабушка, — за кого свечку-то поставить?
— Свечку? — задумался я, — поставь её за душу страждущую любви, уюта и процветания Михаила Андреевича Смышляева. А! — вспомнил я важную вещь, и достал ещё один медяк, — и вторую свечу поставь, пожалуйста, за мир во всем мире.
Честно говоря, не нравился мне окопавшийся у наших границ «просветитель» Сатур. Его равенство, когда вокруг одни бедные, его братство, когда нужно чтобы лохи пахали за пайку, и его свобода в пределах ограниченных им же пугали гораздо сильнее, чем проблема падения нравов. И я нисколько не сомневался, что сам Сатур и его приближённые жили богаче, чем обитатели нашего белого города. К сожалению, о предстоящей войне шептались буквально везде. Но вдруг обойдется, подумал я, входя в широкий коридор городского органа управления.
Внутри, куда пойти, податься за нужными мне бумагами, узнать было решительно не у кого. Потому что в ратуше все были нетутошнии. Если учитывать, что чиновничий аппарат здесь работал по схожему принципу, как в моём мире, то я решил идти на самый верх. Ну не на первом же этаже посадят бурмистра, то есть руководителя житомирской администрации. Всяко лучший кабинет окажется либо на втором, либо на третьем. Как я и догадывался, самая длинная очередь на втором этаже была как раз туда, в кабинет главного чиновника.
Я сначала по наивности спросил, кто последний, оказалось, что последний по записи появится здесь только через две недели. Тогда я решил зайти с другого конца.
— Граждане, кто первый? — крикнул я, не обращая внимания на пшиканья проснувшихся посетителей.
— Я! — вышел, судя по одежде, незнакомый мне купец.
— Поздравляю вас! — заголосил я, разбудив окончательно всех, — вы же выиграли в беспроигрышную лотерею! Представляете, как повезло товарищу! — обратился я к остальным гражданам, — десять золотых! Вам обязательно нужно обратиться к стражникам у ворот в белый город. Слава нашему великому князю Игорю Всесветовичу!
Я захлопал в ладоши. Побоявшись наветов завистников, всем в приемной бурмистра пришлось тоже хлопать.
— Ура! — крикнул я.
— Ура, — печально заблеяли за мной остальные.
— А как же моя очередь? — растерялся счастливый мужчина, которому я жарко тряс руку.
— Ничем не могу помочь, — пожал я плечами, — я, между прочим, свои десять золотых уже получил!
Я показал толпе жёлтенькие желанные для всех кругляши. И народ в очереди от зависти заскрипел зубами.
— Стражники вообще просили передать, кто первый из очереди к бурмистру добежит, тот и получит столько же! — улыбался я, сияя как медный таз, — им князь велел деньги эти раздать на нужды деловых граждан. А они что? Им, разгильдяям, всё равно кому золото по карманам распихивать, на удивление безразличные люди!