— Вон он сидит с красоткой Хеленой Ярославной, — показал мне в щёлочку дырявого занавеса Аристарх требуемую персону, — клинья подбивает балбес. Только с Хеленкой ему обломиться, с девства её знаю, заносчивая сука.
— Э! — я дал Аристарху лёгкого леща, — ты говори, да не заговаривайся я, между прочим, с Хеленой работаю вместе. Хорошая ответственная и порядочная барышня.
— Вырвалось, — извинился «колобок».
И тут трибуны пустились в пляс, и стали требовать качать Федота.
— Фе-дот! Фе-дот! Мо-ло-дцы! Мо-ло-дцы! — как на футболе кричали болельщики.
— Сравняли счёт, — заметил Аристарх, — всегда за стрельцов все болеют. А за нас никогда.
Ничья означала, что сейчас будет перерыв, чтобы стрельцы и княжья дружина пришли в себя, залечили переломы вывихи и ушибы, поэтому народ повскакивал со своих мест. В циркус одетые в белые фартучки барышни стали заносить пиво, вино, сладкие булочки и сухую рыбу. Я сбегал за рубашкой и штанами, и сказал своим «колобкам» пока готовится к финалу, пообещав, что этого вёрткого Севостьяна, так звали купца, я приведу.
Когда я прошёл через кулисы в цирковой зал, здесь царила атмосфера светского раута. Купчихи в новеньких платьях, отремонтированных моими молитвами, курсировали вдоль трибуны для высоких гостей и непрерывно кланялись Карлу Игоревичу. Молодые купчишки, тоже не отставали, и, проходя мимо семейства князя, непременно говорили комплименты Миранде Игоревне. Примерно такие — как вы прекрасно выгладите, какое чудное платье.
— Я с вас балдею, — ляпнул, не подумав один остолоп, и тут же ему прилетело от телохранителей высоких городских персон.
Кстати этот грубоватый комплимент развеселил дочку Игоря Всесветовича больше всего. А требуемый команде типчик угощал Хелену Ярославну вином и сладкой булочкой. Рядом с дочерью сидел в самых подавленных чувствах её отец Ярослав Генрихович, который здесь был в качестве сопровождающего лица. Ведь не прилично, чтоб молодая барышня была в обществе одна.
— Мучное портит фигуру, — сказал я, протиснувшись к своим знакомым, — здравствуйте Ярослав Генрихович, вижу вам грубое зрелище не по душе.
— Омерзительно, — хотел было развить тему неправильного воспитания молодёжи книгочей, но я взял под локоток Хелену и отвёл её в сторону.
— Выручай напарница, — шепнул я.
— И не подумаю, — гордо махнула она шикарной гривой светло-пепельных волос.
— Как платье тебе без очереди из лоскутков, которым уже сто лет в обед, в новое перехренометрить, так Мишутка, Мишутка. А как помочь нужно, то извините, мы с вами не знакомы? — обиженно посмотрел я.
— Что надо? — прошипела Хелена.
— Скажи вот этому Севастьяну, — я кивнул в сторону молодого купца, — что согласна с ним сходить в циркус на свидание, если он совершит для тебя подвиг. А именно выступит на соревнованиях по мордобойке за родной квартал. У нас один «колобок» отсеялся.
— Да хоть пирожок, никогда этого не будет! — зашептала горячо она.
— Как прабабушкины туфли посыпать краказябным углём, чтоб они блестели, как мои глаза, сверкая новеньким лаком, так Мишенька, Мишенька. А как выручить команду, так идите вы товарищ в пешее эротическое путешествие? — пробурчал я.
— Ненавижу тебя, — пшикнула Хелена и, судя по фальшиво нарисованной улыбке, всё же согласилась помочь мордобойцам купеческого квартала.
Проще мешки ворочать, чем Хелену заставить что-то доброе сделать, подумал я и вернулся к команде купеческих «колобков». Картина, которую я застал в цирковом городке, меня вела в секундный ступор и в тоже время от души повеселила. Лесовица Иримэ в своём облегающем небесно-синем платье расхаживала взад и вперёд, при этом командуя Аристархом, Булатом и Гаврилой, которые стояли как на уроке физкультуры.
— Для мордобойки мало иметь хороший пивной живот, — командовала эльфийка, — поэтому будем учиться драться! Руки сжать в кулаки и поднять их на уровень глаз. Дальше делай как я.
Иримэ покачала корпусом и пробила по «тени» двоечку, левой, правой.
— Выбросили двойку! И сразу ушли в защиту! — покрикивала она, — руки не опускать!
Мужики обречённо несколько раз повторили упражнение.
— Михаил Андреевич, ну, скажите ей, чё она нами командует, — раздался жалобный голос Аристарха.
— Я хочу, чтоб вы продержались на арене больше десяти секунд, — гневно сверкнула глазами Иримэ, — и хоть немного помогли победить Михаилу. Аристарх, возьми эту доску и подними на вытянутых руках перед собой.
Бедный «колобок» поплёлся к ограде циркового городка и поднял кусок доски от старого забора толщиной сантиметра два. После чего сделал, так как его попросила лесовица. Эльфийка приблизилась, примерилась как заправский каратист, и с одного удара рукой, расколола деревяшку пополам.