— Я ничего не видел! Ничего не видел! У меня зрение слабое! И ноги не держат.
Однако я лишь оглянулся, чтобы удостовериться, что крыша ещё держится, как дедули и след простыл. Я вошёл на двор бушующего стеклодува.
— Митрофан Чеевич! — громко прокашлялся я, — вы бы оглоблю на место положили. В то время когда каждый как один должен сплотиться в деле построения развитого феодализма, вы, значит, ломаете сарай? Непорядок это, не по-пролетарски получается.
— Да я тебе сейчас черепушку размозжу! — заревел стеклодув и, не откладывая дело в долгий ящик, опустил деревянную жердь точнёхонько на мою голову.
К счастью, меня тоже не пальцем делали, я на мгновение замедлил время и ушёл в сторону от сокрушительного удара оглоблей. Когда же дубина воткнулась со страшной силой в землю, я пробил правым боковым прямо в челюсть психованному мужику. Мощное широкоплечее тело Митрофана, вмиг потеряв равновесие, грохнулось прямо около крыльца.
— Люди добрые убивают! — завыла женщина, которую ещё недавно должен был отлупить муж.
Она юркой лисичкой выскочила из сарайки и накинулась на меня.
— Что же это такое деется! — верещала она, — посреди бела дня моего Митрофанушку лупцуют ни за что, ни про что! Да я тебе сейчас все глаза выцарапаю, ирод окаянный!
За оградой вновь стал скапливаться народ, я даже заметил знакомое довольное лицо дедули, которое украдкой выглядывало из-за баб.
— А ты его ухватом! Ухватом бей! — понеслись подсказки ненормальной женщине.
Жена Митрофана тут же метнулась в дом, надо предполагать, что не за пирогами. Я, честно говоря, растерялся, вроде как сделал доброе дело, угомонил ревнивого мужа, за что же меня сейчас ухватом? Однако в Мирянском царстве сначала бьют, а потом уже разбираются, поэтому женщина показалась на пороге дома с жердью, на конце которой была надета металлическая рогатка.
— Послушайте дамочка, давайте сначала погово…! — не успел закончить я реплику, как ухват просвистел в миллиметре от моего лица.
— Вот растяпа! — заорали тётки у ограды, — что ж ты тычешь в него, как в горшок! Бей наотмашь!
— Мочи его Настюха! — заверещал дедуля.
— Всё бурмистру доложу! — я показал кулак зевакам, которые в очередной раз бросились по хатам.
Затем ухват Настюхи я ловко перехватил, вырвал из рук и закинул на крышу.
— Ну что есть ещё в доме холодное оружие? — отдышавшись, спросил я у опешившей женщины.
— Сейчас утюгом тебя огрею, — уже без энтузиазма пробормотала Настюха.
Я склонился над Митрофаном и чуть-чуть поколдовав, привёл его в чувства. Однако мужик в чувства пришёл, а вот в себя почему-то не успел, поэтому его стальные пальцы мигом сжались на моем горле. Пришлось ещё раз дать ему в челюсть и снова отключить.
— Да что же это такое! — всплеснул я руками, — я вам работу принёс, а вы как кошка с собакой на меня бросаетесь. Деньги не нужны?
— Как это не нужны? — захлопотала хозяйка, — очень нужны! Сейчас давай так сделаем, ты Митрофана в чувство приводи, а я его из ведра водой окачу.
— В последний раз! — я погрозил пальцем.
Я вновь поколдовал над психованным мужиком и Митрофан, на которого до кучи вылили половину ведра холодной воды, был готов к деловым переговорам.
— Ну, чё надо? — спросил он.
— Вот чертёж, бутылки нужны объёмом литра два, — я примерно показал руками их размер, — пробка к бутылке нужна стеклянная. И ещё фирменный знак на боковую грань, трилистник, а под ним подпись «Рога и копыта».
— Сколько? — пробасил Митрофан.
— Пока двадцать штук, — ответил я.
— Когда? — стеклодув посмотрел на меня исподлобья, оторвавшись от чертежа.
— Сегодня к вечеру, можно завтра к утру, чем раньше, тем лучше, — я на всякий случай выдал сразу несколько ответов.
— Два медяка за бутыль, — подвёл черту под разговором Митрофан.
Но тут его жена Настюха толкнула кулачком в бок.
— Три медяка за бутыль, — прокашлялся стеклодув.
Это они с меня хотят шестьдесят медных монет содрать, прикинул я, то есть целых пять серебряных. Лихо!
— Вот вам четыре серебряные монеты за работу, — я отсчитал из кошеля нужную сумму серебром, — если берётесь, то по рукам. Если нет, то других психов поищу. В конце концов, могу и к бондарям обратиться. Бочонки меня тоже устроят.
— К вечеру будет сделано, — прохрипел довольный собой и женой Митрофан.
Я шёл по кривым улочкам Житомира, ловко уворачиваясь от выливающихся сверху нечистот. Ну, правильно, куда девать грязную воду из-под помытых овощей? Обязательно на голову прохожим, чтоб поменьше шатались по ремесленным кварталам. Ведь тут народ серьёзный живёт, трудовой. Я примерно прикидывал, сколько в день приносит мне и моим сотрудникам торговый дом. Старые вещи на починку, примерно три серебряных монеты. За кофе я могу брать одну медяшку за литр. Значит двухлитровая бутылка с учётом тары, будет стоить четыре медные монеты. Продавать двадцать литров в день — вполне реально, а это ещё полтора серебряника. То есть за месяц благодаря моему волшебному дару накапает почти десять золотых! Только с оглоедом Мироедовым рассчитаюсь и жить можно. На этих мыслях лишь замедлив время, мне удалось отскочить в сторону от летящей на голову мутной жидкости.