2. Религия — враг духовного освобождения человека
Ахундов подвергает критике легенду о вечности и божественном происхождении Корана и его догматов. Как мы уже говорили, догмат о несотворенности Корана был одним из главных аргументов, которым пользовались мусульманские богословы для доказательства особой роли ислама как божественного откровения. Исходной точкой для Ахундова служит отрицание существования бога и всех сверхъестественных сил. В природе нет места сверхъестественным явлениям. Богу абсолютно нечего делать во Вселенной, она не нуждается в нем. А если нет бога, то не может быть и речи о его «откровении» или «послании», каким является, по мнению богословов, Коран. О божественности Корана свидетельствует якобы и то, что Коран является образцом мудрости, изящества и красноречия. Разоблачая эту версию, Ахундов писал: «Допустим даже, что Коран есть самое изящное и красноречивое прозаическое произведение, написанное на арабском языке, но из этого еще нельзя делать вывода об его сверхъестественности и чудесном происхождении, ибо всякое изящное и красноречивое творение есть непременно плод врожденного таланта какого-нибудь человека» (4, 48). Священная книга составлена людьми. Автором Корана Ахундов считал Мухаммеда, основателя ислама. Он характеризует пророка как умного, энергичного и ловкого человека, который придумал новую религию ради исполнения своих эгоистических целей. Мухаммед, говорит Ахундов, «до высшей степени был честолюбив, властолюбив и славолюбив; умом, талантом и энергиею он превосходил всех своих современников; в красноречии никто с ним соперничать в состоянии не был…». Он не знал наук, не имел понятия о современной цивилизации, но зато «с умыслом приписывал все свои действия божьей воле, чтобы самому быть свободным от нарекания за несообразность, погрешность, неуместность и преступность своих действий». «Алкоран с начала до конца есть произведение собственного его воображения» (там же, 124). При этом Ахундов подчеркивает, что Мухаммед и его сподвижники, создавая свою религию, преследовали определенные корыстные цели. Они хотели подчинить невежественные арабские племена своему влиянию. Но в этот период арабские племена были разобщены и разбросаны по всей Аравии, «единство между их разрозненными племенами могло сохраниться только под влиянием религиозного фанатизма. Когда появляется между ними какой-нибудь фанатик-пророк, тогда они все собираются под его знамя, признают его волю священною, повинуются ему беспрекословно и по его приказанию разоряют страны и покоряют царства. Первым из арабов, который вполне понял характер арабов, был основатель ислама Мухаммед, объявивший себя пророком…» (там же, 41–42).
Ахундов развенчивает легенду Корана о священной миссии мусульманского пророка, показывает его как представителя определенных слоев арабского общества, поставившего своей целью использовать религию в интересах кучки имущих. Религия служила одним из главных мотивов организации арабских завоевательных войн. «Пророк часто отправлялся на грабеж и разбой, — говорит Ахундов, — под предлогом похода против неверных…» (там же, 115).
Таким образом, Коран, по мнению Ахундова, — это собрание нелепых, фантастических сказок, напоминающих сказки из книги «Тысяча и одна ночь». Он составлен простыми смертными, в нем нет ничего сверхъестественного. Творцы Корана, составляя священную книгу, преследовали вполне определенные земные цели, заботились прежде всего о своих личных интересах.
Ахундов разоблачает легенду Корана о боге как всемогущем творце Вселенной. Она, эта легенда, противоречит науке, которая учит, что окружающий нас материальный мир не создан богом или какой-либо другой сверхъестественной силой, а возник естественным путем, существует сам по себе, на основе своих собственных законов. Все, что существует, занимает определенное место, существует во времени, познается при помощи органов чувств. Божество же, согласно Корану, представляет собой духовное начало, не подчиняющееся законам пространства и времени; она невидимо, неощутимо и неосязаемо, его нельзя познать при помощи органов чувств и разума.
На земле, пишет Ахундов, действует закон, согласно которому все тела должны быть видимыми и осязаемыми. На основании этого закона все сверхъестественные явления должны считаться невозможными, а всякие боги, ангелы, духи, дьяволы — мифическими и воображаемыми существами (см. 4, 92).
Ахундов высмеивал учение религии о чудесах, откровениях и других сверхъестественных явлениях, призывал людей не обманывать себя этими баснями. «Пора вам знать, что сны и толкования их нелепы и не имеют никакого значения и влияния на мирские дела, потому что сны не что иное, как работа мозга во время неглубокого почивания. Пора не верить никаким чудесам, сверхъестественным явлениям, знамениям и откровениям, потому что в настоящую эпоху физика и естественные науки дошли уже до такого совершенства в Европе, что по их указаниям невозможность подобных явлений становится для каждого здравомыслящего человека очевидною и доказательства об их невозможности принимаются в разряд аксиом. Если в настоящую эпоху кто-нибудь без сознания станет приписывать себе силу чудотворца, то мы сочтем его помешанным или сумасшедшим» (там же, 131). А если кто-либо сознательно стал бы выдавать себя за чудотворца, продолжает Ахундов, то он, «без сомнения, лжец и подлец» (там же, 132).