- Не подходи! - взвизгнул он и затрясся как от удара током. - Голубушка, милая моя, - заговорил Q по-отечески, - хорошая девочка, кто обижает тебя? - Нет! Я плохая! Я хуже всех! Уходи, оставь меня!
Атмосфера доброжелательности, которую генерировал саквояж, ещё не достигла пациентки. Доктор замер, распахнув объятья, и ждал.
- Меня никто не любит, - жаловалось существо, сотрясаемое рыданиями, - мама грозится убить меня, папа наказывает, братья смеются, когда мне больно. Q, увидев, что агрессия смягчилась под действием поля, обнял уродца и стал легонько поглаживать по шишкастой лысой голове. - Тебя любят, девочка, просто не умеют показать этого. Я их научу. - Нет! Они не понимают! Они ничего не понимают! - Да. Это трудно. Каждый хочет, чтобы понимали его, но забывает, что и ему следует постараться понять других. - Если бы! Если бы они любили и понимали меня, - хныкал уродец, - я тоже хочу... хочу понимать и любить.
Чаще всего, доктору приходилось врачевать именно таких детей. Вернее было бы сказать: лечить их семьи.
Люди стараются сделать ребёнка особенным, необыкновенным, лучшим, и не замечают, как ломают и калечат его.
Q продолжал удерживать в объятьях всхлипывающего лягушонка, похожего на мартышку, краем глаза следил за постепенно угасающей агрессией монстров. Доктор ждал, когда генератор справится с накопившейся за долгое время отрицательной энергией хотя бы наполовину.
Время в доброжелательной атмосфере шло иначе. Минут пять, не больше, стояли обнявшись доктор и пациентка. Шкаф-дракон уснул и не шевелился, даже не дышал, кабан с детёнышем спокойно разгребали пол в поисках пищи, змеи свернулись нарядными шнурами и грелись в бликах, подающего из окна солнечного света, бегемот закрыл пасть-чемодан и отвернулся к стене.
За дверью прошло уже полчаса. Всё семейство столпилось в небольшом коридоре, ожидая, когда доктор позовёт родственников. - Сколько можно беседовать! - возмущалась мать больной девочки, тридцатилетняя шатенка с бледным лицом и чуть выдвинутым вперёд подбородком. - Сразу тебе сказал, что идея пригласить этого Ку - полнейший бред, - откликнулся светловолосый жилистый мужчина, её супруг, - надо было довериться официальной медицине. - Ага! Упекли бы ребёнка на полгода в психушку! Доказывай потом всем, что она поправилась и вышла оттуда здоровой. - Зато этот тип, по-моему, сам ку-ку. - Ку-ку, ку-ку! - завопили хором пухленькие конопатые близнецы, подскакивая и хлопая в ладоши. - Тише вы, неудобно, - быстро взглянув на дверь, попыталась урезонить их мать. - Что, если это педофил? - мрачно сказал мужчина, - сами же и отдали дочь на растерзание. - Да я... да я его собственными руками придушу, если он сделает что-то нашей девочке! - Надо заходить! Больше нельзя ждать!
В это самое мгновение дверь распахнулась, и доктор, на глазах которого не было повязки, сделал приглашающий знак.
Первой зашла мать, она обвела комнату быстрым взглядом и остановила его на девочке, прислонившейся к подоконнику.
- Лола! Какая ты лохматая, неужели нельзя причесаться? Почему постель не заправила? А на полу, что валяется? Посмотри, отец, всё в куче и тетради, и карандаши, и носочки! Разве можно гостей принимать в таком свинарнике? Убить тебя мало, Лола! - Чего молчишь? - забасил отец, - отвечай матери, негодница. Понимаешь человеческий язык? - Свинарник! Свинарник, - заливались смехом мальчишки. Мамаша продолжала поскуливать: - Не могу же я одна за всеми грязь вывозить! Ты уже взрослая!
Доктор Q отступил вглубь комнаты и наблюдал, как свора страшилищ набрасывалась на пациентку. Походили они на злобных псов: два огромных лаяли и рычали, две собачки поменьше звонко тявкали, подпрыгивая и вертясь вокруг себя. Доктор покосился на прибор в саквояже, тот работал на пределе. Напряжённости поля не хватало, чтобы уравновесить агрессию. «Прибавить или не рисковать? - рассуждал Q, - если генератор сгорит, придётся отдавать в починку, а это две недели простоя. Если же мощности не хватит и лечение не даст результатов - прощай репутация».
- Вот видишь? - обратилась к нему девочка, - я ты говорил, они любят меня. Говорил, могут понять.
Стало тихо, все замерли. Генератор тихо урчал, напоминая мурлыканье довольного кота. Волны сочувствия, благосклонности и доверия преодолели помехи и достигли сердец. Мальчишки угомонились, взяли друг друга за руки и спокойно смотрели на сестру. Отец сжал голову ладонями, покачивался и бормотал что-то себе под нос. Мать бросилась к Лоле, притянула её к себе и запричитала: